– Не кажется ли вам, – продолжал гнуть свое Брэдли, – что всему виной именно белый человек, а не эти туземцы? Ведь именно он хочет завоевать природу, принизить и в конечном счете уничтожить ее?

– Нет, я так не думаю.

– Лично я считаю иначе, – сказал Брэдли. – Считаю, что люди, живущие так близко к земле, в этих своих деревеньках, в окружении прекрасной природы, эти люди обладают истинным пониманием того, что есть экология. А потому умеют существовать в гармонии с внешним миром.

– А вы что, долго жили в деревнях, Тед? – спросил Кеннер.

– Именно так. Достаточно. Один раз, когда мы снимали картину в Зимбабве, другой раз – в Ботсване. Уж я‑то знаю, о чем говорю.

– Ага. Ясно. И все это время проживали в самой деревне?

– Нет, я жил в отелях. Ну, должен был, таковы условия страховки. Но я успел наглядеться на эти деревни. И считаю, деревенская жизнь лучше, куда как чище и правильней в экологическом смысле слова. Если честно, то думаю, что каждый человек должен жить именно так. И уж определенно нам не следует поощрять сельских жителей к индустриализации. В этом главная проблема.

– Понимаю. Сами хотите жить в отеле, но чтоб все остальные при этом оставались в деревнях?

– Да нет, вы меня не правильно поняли…

– А где вы живете в настоящее время? – спросил Кеннер.

– В Шерман‑Оукс.

– Это деревня?

– Нет. Ну, можно сказать и так, типа того… Просто мне по работе приходится часто бывать в Лос‑Анджелесе, – торопливо добавил Брэдли. – Так что выбора нет.

– Скажите, Тед, а вам когда‑нибудь доводилось жить в деревне в одной из стран третьего мира? Ну, хотя бы переночевать там всего разок?

Брэдли заерзал в кресле.

– Я ведь уже упоминал, что провел достаточно времени в деревнях, где мы снимали. И знаю, о чем говорю.

– Если жизнь в деревнях такая замечательная, почему же тогда, по‑вашему, люди мечтают оттуда убраться?

– Они не должны оттуда уезжать. Лично я придерживаюсь такого мнения.

– Вам что же, видней, чем им? – спросил Кеннер. Брэдли растерялся, но ненадолго.

– Если хотите знать, да! – выпалил он. – Мне виднее. Потому что за мной преимущество: образование и богатый опыт. И еще я знаю, какие опасности таит в себе индустриальное общество. Да от них уже давно всему миру тошно! Так что, думаю, мне видней, что для них хорошо, а что – плохо. И уж определенно видней, что лучше для нашей планеты с экологической точки зрения.

– А у меня, – заметил Кеннер, – всегда возникают проблемы с людьми, которые решают за других, что для них лучше. И это при том, что сами они живут совсем другой жизнью, в других местах, не знают ни местных условий, ни трудностей, с которыми приходится сталкиваться. Когда они проживают совсем в другой стране, неважно где, в каком‑нибудь небольшом западном городке или в стеклянном небоскребе в Брюсселе, Берлине или Нью‑Йорке. И при этом почему‑то вообразили, что им оттуда видней, что они знают, что лучше для меня или других людей, как я должен решать свои проблемы, как должен прожить свою жизнь. Вот этого я лично никогда не понимал.

– А что тут не понимать? – воскликнул Брэдли. – Я просто хочу сказать следующее. Вы же не думаете, не верите в то, что каждый человек на этой планете волен делать то, что ему заблагорассудится? Ведь это было бы просто ужасно, верно? И подобные люди нуждаются в помощи и чтоб их направляли.

– И вы как раз тот, кто может их наставлять на путь истинный? Всех этих людей?

– Ну, ладно, согласен.