- Этим новым данным более двух десятков лет, - усмехается Костров.

- Но теперь они бесспорны. Бесспорна в этой связи и гипотеза расширяющейся Вселенной.

- Вселенной?

- Ну хорошо, допустим, не всей Вселенной, а лишь Метагалактики. Это не меняет существа моей точки зрения на эволюцию органической материи.

- А какими же еще новыми данными вы располагаете?

- Существованием вещества и антивещества.

- Так-так... - Костров начинает понимать "точку зрения" американца. - Метагалактика, значит, расширяется и где-то на периферии вещество ее встречается с антивеществом соседней Метагалактики. Аннигиляция, грандиозный взрыв, превращение вещества в излучение - и все сначала? Эволюция метагалактик через катастрофу?

- Совершенно верно, - убежденно кивает головой американец. - И если это так, - а я не сомневаюсь, что это именно так, - значит, нет никаких объективных оснований полагать, что на какой-то из галактик живая материя достигла большего совершенства, чем у нас, ибо все эти галактики существуют не многим дольше нашей.

- Вы полагаете, значит, что процесс эволюции органической материи протекает всюду одинаково?

- Да, более или менее. Для развития живых существ от первичной белковой молекулы до хомо сапиэнс требуются, как известно, миллиарды лет. Думается мне даже, что нашей планете просто посчастливилось завершить эволюцию органической материи созданием современного человека в такой короткий срок. А так как эволюция не только органической, но и вообще любой материи конечна - я имею в виду те космические катастрофы, в результате которых все приходит в исходное состояние праматерии, - то живые существа лишь в исключительных случаях успевают развиться до состояния мыслящих.

Американец говорит так убежденно, что у Кострова пропадает всякая охота спорить с ним. Разубедить его можно, видимо, лишь конкретным фактом приема искусственного сигнала из космоса.

- В связи с этим, - продолжает американец, - просто непостижимо, каким образом кому-то тут у вас удалось принять чуть ли не целую радиопередачу с дзеты Люпуса. Об этом только что сообщил нам ваш директор.

Костров с Галиной смущенно переглядываются, не зная, что ответить. Хорошо еще, что гость не просит разъяснений. А когда они уходят наконец, Алексей с досадой спрашивает Галину:

- Что же такое мог сообщить им Михаил?

- Это он о Климове, наверное, раззвонил, - хмурится Галина. - Климов действительно принял сигнал с довольно значительной стабильностью чередования импульсов, но нет ведь пока никаких доказательств, что он искусственного происхождения. Надо спросить Басова, зачем он болтает об этом раньше времени.

- Э, не стоит! - вяло машет рукой Костров. - Теперь этого все равно не поправишь.

ГЛАВА ПЯТАЯ

К концу дня Галина все-таки заходит к Басову. Она застает его мирно беседующим с комендантом Пархомчуком. Пархомчук чрезвычайно любознателен. Его интересует буквально все, особенно астрономия.

Галине нравится этот бодрый, по-военному подтянутый человек, хотя в последнее время у него вошло в привычку на любую просьбу отвечать в мрачном тоне: "Ладно, сделаю, если буду жив..."

На вопрос, чем вызвана такая неуверенность в собственном будущем, он изрекает: "Долго ли в наше время инфарктов и термоядерного оружия отдать концы?"

С Басовым, судя по всему, он ведет сейчас какую-то глубокомысленную беседу. Галина слышит:

- А что, Михаил Иванович, здорово, пожалуй, поумнеют люди лет эдак через пятьсот? Я ведь по себе вижу. Ну что я знал, работая в пожарной команде? Разве мыслимо даже сравнить те мои примитивные познания с тем, что я тут у вас постиг? Имел я разве полное представление, что такое Галактика, к примеру, или Метагалактика? А о таких терминах, как альфа и бета магнитоионных компонент, и не слыхал даже. Подумать только, какие это слова! А техника ваша? Параболические рефлекторы, синфазные антенны с полуволновыми диполями, экваториальные установки.