За минувшее десятилетие Бюро сильно политизировалось, поэтому назначение на должность директора человека, знакомого с охраной правопорядка не понаслышке, было с одобрением встречено в конгрессе. Стремление защитить закон было у Тайсона в крови. Его прадед служил в компании «Уэллс — Фарго» и с ружьем в руках охранял дилижансы, курсировавшие между Сан-Франциско и Сиэттлом, штат Вашингтон. Его дед был мэром Бостона и — редкое сочетание — начальником полиции города, а отец, пока не ушел в отставку, слыл одним из лучших адвокатов в Массачусетсе. Поэтому никого не удивило то, что правнук смельчака из «Уэллс — Фарго» последовал семейной традиции и дослужился до директора Федерального бюро расследований. О нем ходило невероятное множество всяких историй, но что из них правда, а что — вымысел, Марку выяснить не удавалось.

Не вызывало сомнений, что Тайсон действительно забил победный гол в финале чемпионата по регби между Гарвардским и Йельским университетами — об этом писали газеты, — как и то, что он был единственным белым боксером в американской сборной на Олимпийских играх в Мельбурне в 1956 году. Никто не знал, вправду ли он заявил покойному президенту Никсону, что скорее поступит на службу к дьяволу, чем возглавит ФБР в период президентства последнего, однако в лагере Флорентины Кейн эти слухи пресекать явно не собирались.

Жена Тайсона скончалась пять лет назад от рассеянного склероза. Двадцать лет он ходил за ней как нянька, с какой-то яростной преданностью.

Он был бесстрашен, и его репутация человека прямого и честного подняла его в глазах народа над большинством государственных чиновников. После периода нестабильности, последовавшего за смертью Гувера, Тайсон вернул Бюро престиж, которым оно пользовалось в 30-е и 40-е годы. Одной из причин, по которой Марк с готовностью решил посвятить ФБР пять лет жизни, была личность его директора.

Марк затеребил среднюю пуговицу пиджака, как это делали все агенты ФБР. За пятнадцать недель обучения в Куантико ему вдолбили в голову, что пуговицы пиджака всегда должны быть расстегнуты, чтобы в любой момент выхватить оружие из кобуры — на поясе, а не под мышкой. В телевизионных сериалах о ФБР агенты всегда выхватывали револьверы из кобуры под мышкой, и эта неточность всегда раздражала Марка. Всякий раз, когда фэбээровец чуял опасность, он начинал теребить среднюю пуговицу, чтобы убедиться, что пиджак расстегнут. Марк испытывал страх, страх неизвестности, страх перед Г. О. Л. Тайсоном, страх, от которого не могла избавить даже надежная близость «смит-вессона».

Вернулся молодой человек с бдительным взглядом в темно-синем блейзере.

— Директор ждет вас.

Марк встал. Ноги не слушались, но он собрался с духом и, вытерев вспотевшие ладони о штанины, направился вслед за молодым человеком через приемную в святая святых — кабинет директора. Директор был за столом и, даже сидя, производил внушительное впечатление: огромный, как бык, мужчина с большой головой, росшей прямо из мощных плеч. Кустистые брови были под стать непокорной каштановой курчавой шевелюре; будь это другой человек, можно было решить, что он носит парик. Широко разведенные руки лежали на столе, словно не давая ему убежать. А сам стол, изящный, эпохи королевы Анны, казалось, покорился железной хватке директора. Щеки были красны: но не тем цветом, который приобретается в результате обильных возлияний, а вызванным долгим пребыванием на свежем воздухе в разное время года.