— Слушаюсь, сэр.

— И еще: сегодня я обедаю с президентом — может, случайно услышу от нее сведения, которые помогут нам сократить число подозреваемых.

— Вы расскажете президенту, в чем дело?

— Вряд ли, — сказал директор ФБР после недолгого раздумья. — Мне кажется, мы держим ситуацию под контролем. Не вижу причин беспокоить ее и, пока не пойму, что мы можем потерпеть неудачу, ничего не скажу.

Директор передал Марку сделанный фотороботом портрет греческого священника.

— Сделан по описанию миссис Казефикис, — сказал он. — Ну как, похож?

— Даже очень, — сказал Марк. — Разве только нижняя часть лица более мясистая. Эти ребята работают отлично.

— По-моему, я уже где-то видел эту мерзкую рожу, — сказал директор. — Я за свою жизнь имел дело со столькими преступниками, что каждого, конечно, не упомнишь. А жаль. Но, как знать, может, все-таки узнаю.

— Надеюсь, вам удастся вспомнить, кто он, до четверга, — не подумав, выпалил Марк.

— Я тоже, — мрачно отозвался Тайсон.

— И подумать только, он опередил меня всего на двадцать четыре часа! Чертовски обидно.

— Считайте, что вам повезло, мой мальчик. Случись вам опередить его, Арианы Казефикис, должно быть, уже не было бы на свете, да и вам вряд ли удалось бы уцелеть. За домом миссис Казефикис, на случай если он вернется, по-прежнему наблюдает наш сотрудник, но вряд ли этот подонок станет рисковать — он профессионал высочайшего класса.

— Профессиональный подонок, — повторил Марк, согласно кивнув головой.

На внутреннем телефоне замигала красная лампочка.

— Да, миссис Макгрегор?

— Вы опоздаете на встречу с сенатором Хартом.

— Спасибо, миссис Макгрегор, — директор положил трубку на место. — Завтра в то же время, Марк. — Впервые он назвал его по имени. — И, пожалуйста, сделайте все возможное: осталось всего четыре дня.

Марк спустился на лифте на первый этаж, вышел из здания и пошел своей дорогой. Он не заметил, что по другой стороне улицы за ним следует человек. В сенате он договорился о встрече с директорами законодательного комитета и Комитета внешних сношений. Оба могли принять его самое раннее завтра утром. Марк вернулся в Библиотеку конгресса, чтобы в деталях изучить биографии своих подопечных. Группа подобралась разношерстная, со всех концов страны; общего между ними было мало, а один так и вовсе отличался от собратьев — но кто? Нанн — исключено. Торнтон — Стампузис явно не принимает его всерьез, но что это доказывает? Бэрд — лидер большинства? Нет, нет! Харрисон — Стампузис говорил, он против законопроекта о владении оружием, но половина сенаторов тоже были от него не в восторге. Декстер — о каких неприятностях, связанных с ним, упоминал Стампузис? Надо бы вечером узнать у Элизабет. Ральф Брукс — необычайно впечатлительный, вечно подавленный, не скрывает неприязни к Кейн — что есть, то есть. Пирсон — никто не поверит, если негодяем окажется он: тридцать лет в сенате, и ни пятнышка, что за глаза, то и в глаза.