|
Вера не привязана ни к какой мифологии. Она не связана никакими навязанными образами. Должен признать, что в иудаизме тоже хватает псевдоисторического хлама, но именно поэтому Джошуа и Сара основали синагогу Эволюционного Иудаизма, для того чтобы вернуться к истокам. Мы продолжим это дело. Для меня иудаизм — это христианство без Христа, и от этого я счастлив сердцем.
Счастлив сердцем. Мне нравится это выражение. Это не просто выражение, Эверетт, это то, что я действительно чувствую. Прекрасно. Боже, самое страшное — это презрение окружающих, презрение мирян. Я не испытываю никакого презрения. Если счастлив сердцем, то какое тебе дело до презрения окружающих. Все в порядке. Я люблю птиц. Я люблю женщин. Я люблю язык. Эти глупости делают сердце счастливым. Ты знаешь, Эверетт, в чем заключается антропный принцип? Это очень просто: он заключается в том, что после того, как вселенная взорвалась и начала существовать и расширяться, миллиарды лет прошли в газовой тьме, прежде чем фотоны принесли в пространство свет и охлажденные до того… Постой, постой, о чем это мы? Это рассказал мне Зелигман — после того, как фотоны набрали достаточно энергии и осветили вселенную. Звезды раскалились, образовались туманности, галактики и черные дыры… словом, в результате всех пертурбаций получились все элементы, необходимые для возникновения жизни человека. Одним словом, элементный состав вселенной определил возможность нашего существования. Это рассказал тебе Зелигман? Эта идея, с которой сейчас носятся космологи. Им, наверное, больше не с чем носиться. Нашли себе очевидный антропный принцип. Ну, он полезен им, с его помощью они сглаживают какие-то свои проблемы. Возникнет меньше вопросов, если выяснится, что есть другие вселенные, на которых нет необходимых компонентов для зарождения человеческого сознания. Например, каких? Водорода, углерода, пространства, времени и всего прочего. Понял. Но в нашей вселенной все это есть, и поэтому мы имеем возможность сидеть здесь и разговаривать. Я рассказываю тебе об этом, чтобы ты знал, что есть миряне, которые не испытывают ко мне презрения.
Небольшой мысленный эксперимент: Если бы мы построили ракету и отправили ее в космос и если бы эта ракета была оборудована так, чтобы ее пассажиры чувствовали себя как на Земле, то есть имели бы дороги, дома, лужайки, стулья, видеомагнитофоны, стадионы и войны… то космический путешественник, проснувшись в такой ракете, не мог бы сказать, находится он на Земле, которая вращается по орбите, или на Земле, которая сорвалась с нее и летит по антропной вселенной без надежды когда-нибудь вернуться назад. Вы видите, как, оказывается, все просто?
Итак, свершилось. Они поженились в середине прошлой недели. Мои ожидания оправдались, я не стал свидетелем на свадьбе, да там и не было свидетеля, его место заняла свидетельница — сестра Джошуа Груэна. Я хорошо понял Сару, выбор ее оказался продуманным и наилучшим во всех <sup>!</sup> отношениях, она признавала потерю, о которой помнила и в счастье, потерю, память о которой она делила с сестрой Джошуа. Это был прекрасный выбор, говоривший о безупречном такте Сары. Сестру зовут Джуди, она психиатр, социальный работник, ей за тридцать — это маленькая темноволосая, довольно миловидная женщина в корсаже, подтянутая, с легкой фигуркой, немного сентиментальная, что выяснилось, когда в тот воскресный день мы разговаривали в сенатской комнате отеля Джефферсона на Семьдесят второй улице. — Я очень рада за Сару, — говорит Джуди. — Она чудесный человек. Ее брак с моим братом был заключен на Небесах. Но после всего, что ей пришлось пережить, она заслуживает счастья. Думаю, что это хорошо и для мальчиков. Муж Джуди, Эл, преподает английский в каком-то колледже в Нью-Джерси; он не спешит соглашаться с женой. |
