Глава 29

ШКАТУЛОЧНИК

Канат с узлами, казалось, тянулся бесконечно. Временами они выходили к поворотам и развилкам туннеля. Тут веревка была накручена на какую-нибудь распорку или прикреплена толстым плевком прозрачной эпоксидки. Воздух был все таким же спертым, но теперь стал холоднее. Когда они остановились передохнуть в цилиндрической камере, где шахта расширялась, прежде чем разветвиться на три прохода, Марли попросила у Джонса маленький фонарик, который он носил на лбу на серой эластичной повязке. Сжав его в одной из красных перчаток скафандра, она поводила лучом по стене камеры. Поверхность была гравирована узорами микроскопически тонких линий…

— Надень шлем, — посоветовал Джонс, — у тебя там фонарь гораздо лучше, чем мой.

Марли передернуло.

— Нет. — Она вернула ему фонарь. — Можешь мне помочь из этого выбраться? — она постучала перчаткой по жесткой груди скафандра. Шлем с зеркальным куполом был закреплен на поясе скафандра хромированным карабином.

— Тебе лучше в нем остаться, — сказал Джонс. — Он — единственный в Месте. Там, где я сплю, у меня есть такой же, но для него нет воздуха. Фляжки Вига не налезают на мой респиратор. А его скафандр — сплошные дыры… — он пожал плечами.

— Ну, пожалуйста, — взмолилась Марли, сражаясь с запором на талии скафандра, она видела, как Рес там что-то поворачивала. — Я не могу больше…

Джонс подтянулся, завис в полуметре над канатом и что-то покрутил.

Марли не видела что. Щелчок.

— Вытяни руки над головой.

Довольно неуклюже Марли выплыла, наконец, на свободу — во все тех же черных джинсах и белой шелковой блузке, которую она надела, готовясь к последней встрече с Аденом. Джонс, закрепив скафандр на канате еще одним встроенным в пояс карабином, отвязал раздувшуюся от вещей сумку.

— Она тебе нужна? Я хочу сказать, возьмешь ее с собой? Могли бы оставить ее тут и забрать на обратном пути.

— Нет, — сказала Марли. — Я возьму ее с собой. Дай мне.

Зацепившись локтем за канат, она на ощупь открыла сумку. Выплыло пальто, а за ним — ботинок. Марли с трудом загнала его назад, а потом, извиваясь, кое-как просунула руки в рукава пальто.

— Недурная шкурка, — похвалил Джонс.

— Пожалуйста, — попросила она, — нам надо спешить…

— Уже недалеко, — отозвался парнишка. Фонарь скользнул в сторону, освещая выгнутую стену, где канат исчезал в одном из трех отверстий, расположенных равносторонним треугольником.

— Конец связи, — сказал Джонс, — буквально. — Он похлопал по хромированной гайке, где канат был завязан морским узлом. Его голос подхватило и стало перекатывать где-то впереди эхо, пока Марли не почудилась, будто за его раскатами зашептали еще какие-то голоса.

— А сейчас нам не помешает немного света, — сказал он, проплывая мимо, чтобы схватиться за какой-то выступ, очень похожий на выдающийся из стены гроб.

Скрипнув, сдвинулась крышка. Марли смотрела, как в ярком круге света от фонаря двигаются руки парнишки. Пальцы у него были тонкие и изящные, но ногти — маленькие и обломанные, с черными ободками въевшейся грязи. На тыльной стороне правой кисти были грубо вытатуированы синие буквы «СД».

Такие татуировки делают себе сами, в тюрьме… Вот он выудил кусок тяжелого изолированного провода. Джонс посветил в ящик и воткнул провод куда-то позади медного D-коннектора.

Тьма впереди растаяла в потоке белого света.