Для Швеции большое значение имела статья договора, разрешавшего беспошлинно закупать в трех городах провинций, отошедших к России, хлеб на 50 тысяч рублей ежегодно. В этой позиции Брюсу и Остерману почти удалось добиться выгоды для России. Петр разрешил своим уполномоченным согласиться на закупку зерна на 100 тысяч рублей ежегодно.

Столь же важное значение для Швеции имела 9 я статья договора, предусматривавшая сохранение привилегий, которыми пользовались отдельные категории населения, отошедшими к России. Жалованная грамота Ульрики Элеоноры 1719 г. о расширении привилегий прибалтийского дворянства договором игнорировалось.

Остальные статьи Ништадтского мирного договора имели второстепенное значение как для России, так и для Швеции – они касались частных вопросов: возобновления торговли между двумя странами, возвращения торговых домов, принадлежавших купцам в Швеции и России, обязательство оказывать помощь терпящим бедствие военным и торговым кораблям в Балтийском море, правило обмена салютами при встрече русских и шведских кораблей и др.

Петр предупредил Брюса и Остермана, чтобы они первым известили о заключении Ништадтского мира его, царя. По этому поводу Петр писал еще 7 июля 1721 г. «господам министрам» в Ништадт: «Ежели у вас с помощью Божьею станет дело приходить к доброму окончанию, дайте чрез сего курьера знать, дабы я мог в Эльзенфорс прибыть как для ближнего решения, в чем будет спор не зело в важных делах, так и для того, чтоб сие мне привесть в Питербург (понеже не чаю, хто более моево в сей войне трудился) и для того сему являтца не велите, кроме меня. Тако же, чтоб и партикулярных писем с конгресса о том ни куды ни от кого не было от наших людей». 3 сентября, когда Петр находился на острове Котлин, ему был вручен подлинный текст мирного договора с сопроводительным письмом Брюса и Остермана: «При сем к вашему царскому величеству всеподданнейше посылаем подлинный трактат мирный, который сего часу с шведскими министрами заключили, подписали и разменялись. Мы оный перевесть не успели, понеже на то время потребно было, и мы опасались, дабы между тем ведомость о заключении мира не пронеслась…».

В ответ Петр отправил письмо своим уполномоченным: «Отправленный от вас нашей гвардии капрал Обресков, в бытность нашу у Котлина острова, к нам прибыл с заключенным мирным трактатом, с которого всерадостною ведомостью мы сами в 4 й день сего месяца сюды прибыли и воздали Всевышнему благодарение за такой благополучный мир, и тот от вас присланный трактат немедленно перевесть велели, часу оный на российский язык могли успеть перевесть, то того же времени мы оный весь и присланную от вас обрасцовую ратификацию с великим нашим удовольством и увеселением слушали и все пункты в том трактате содержанию и чрез ваши труды поставлены мы всемилостивейшее опробовали».

На следующий день, 5 сентября, русским дипломатом, аккредитованным при иностранных дворах, был отправлен рескрипт с извещением о заключении Ништадтского мира. Всем им велено в один день, 22 октября, отметить заключение мира торжественными приемами, на расходы посланы были значительные суммы. В ознаменовании мира было объявлено «прощение и отпущение всем», за исключением осужденных за убийство и неоднократные разбои. Налогоплательщики освобождались от уплаты недоимок, образовавшихся по 1718 год.

Значение Ништадтского мирного договора для дальнейших судеб России трудно переоценить – он как бы подводил итоги изнурительной войне, продолжавшейся 21 год, и отражал новое качественное состояние России. Московия, о которой на Западе имели смутное представление, превратилась в результате Северной войны в могучую европейскую державу, с существованием которой стали считаться в Европе.