– Ваше императорское высочество. – тут же сказал он, склонившись по пояс.

– Михаил – свободен. – сказал я, и дождавшись, когда Гаубицев нехотя выйдет посмотрел на все еще стоящего в поклоне знакомого. – Присаживайся, Геннадий. Нам о многом предстоит поговорить.

– Мне особенно нечего рассказывать, ваше высочество. Я хотел лишь извиниться и заслужить прощение. Я вел себя как последний идиот. – не распрямляясь ответил Гена.

– С этим спорить не буду, но что сделано то сделано. Садись. – еще раз, настойчивее сказал я, и Беляков, подобравшись, сел на простую табуретку. – Итак, ты уже четыре месяца помогаешь Михаилу?

– Пять, ваше высочество. – ответил Геннадий, когда я взял паузу.

– Ну да, пять. – чуть нахмурившись кивнул я. – Роман не говорил мне что ты сбежал. Впрочем, я и не спрашивал. Однако твой выбор и настойчивость меня удивили. На сколько я помню, раньше ты был сторонником Меньшиковых?

– Я был подающим надежды студентом, и заплатил этими надеждами за собственную спесь и гордыню. – ответил Беляков.

– Хватит посыпать голову пеплом. То, что ты раскаиваешься я уже понял, молодец. Как и то, что помогаешь Михаилу. – сказал я, глядя в глаза парню. – Вопрос только чего ты хочешь этим добиться.

– Прощения. – просто ответил тот. – Мне больше ничего не нужно. Да и… я прекрасно понимаю, что о большем не могу и мечтать. Я простолюдин без особых способностей и с минимальным военным образованием. Что меня ждет? Должность ефрейтора в артиллерии и сухопутных войсках? Наводчика? Уж лучше я буду помогать Михаилу Ивановичу и вам.

– Лучше для кого? Для тебя? – усмехнулся я, и Геннадий впервые за разговор нахмурился. – Ну вот, предположим, я тебя прощаю. Честно говоря, ты сам себе злобный буратино, не я довел тебя до такого состояния. Но лишившись всех способностей и даже камня резонанса ты сам подписал себе приговор. Больше ты мне ничего не должен.

– Вы меня прогоняете? – еще больше нахмурившись спросил Геннадий.

– А что, если так? Если я запрещу тебе работать с Михаилом и где то упоминать что ты был с ним связан? – с насмешкой поинтересовался я. – Ты свободен, можешь идти на все четыре стороны и долгов у тебя передо мной нет. Разве что перед Суворовыми, которые за тебя попросили и приютили тебя даже после потери способностей, но ты же от них сбежал.

– Я… я думал, что принесу так больше пользы. И вам и стране. Прошу, не выгоняйте меня. – эти слова дались ему с огромным трудом. Похоже даже раскаявшись он до сих пор не мог избавиться от остатков былой гордости. Ну еще бы, лучший студент курса, надежда академии и главный претендент на роль наследника Суворовых.

– Ты свободен. Я тебя прощаю и отпускаю на все четыре стороны. – повторил я, и в глазах Геннадия на мгновение блеснула искорка гнева, но почти мгновенно она сменилась обреченностью и жуткой, неестественной тоской. – Иди.

– Как прикажете, ваше императорское высочество. – глухо проговорил он, поднявшись. Руки его повисли плетьми вдоль тела, спина сгорбилась. И я чувствовал, что он не играет, в самом деле – до последнего хотел заслужить прощения. Вот только это в нем вновь говорила гордыня. Та же, что довела его до сражения со мной под боевыми наркотиками.

– Стой. – приказал я, когда Геннадий уже стоял у дверей. – Жди.

– Как прикажете. – вновь повторил Герб. Я же достал коммуникатор и набрал короткое сообщение Роману Суворову: «если можете говорить – позвоните». Долго ждать не пришлось, звонок раздался буквально через десять секунд.