– Нет. Как вы хотите сберечь свою паству, так я хочу сберечь Россию. – задумчиво сказал я. – Для меня даже не принципиально в виде империи или федерации во главе с президентом. Хотя, пока я не вижу иного способа кроме как воссесть на трон, слишком много у нас врагов, и слишком много накопилось противоречий.

– Которые может разрешить единая вера. – тут же подсказал Филарет.

– Или единая жесткая власть. – кивнул я. – Вера, к сожалению, решает только часть вопросов – идеологическую. А совсем недавно я понял, что это хоть и важно, но далеко не решающе для государства в целом. Экономика, политика, армия… я пока слишком мало знаю, чтобы верно оценить все сложности, но потихоньку вхожу в курс дела. Надеюсь, к коронации успею.

– Разве вы не родились с пост знанием? – нахмурился Филарет.

– Кажется мы вкладываем и в это понятие разный смысл. – улыбнувшись ответил я. – Не знаю, родился я в этом теле шестнадцать лет назад и пребывал все это время в коме под действием препаратов, или моя душа вселилась в него только в позапрошлом году, но я почти ничего не помню из прошлой жизни. Обрывочные воспоминания, от большей части которых пришлось отказаться ради сохранения самых важных.

– Это сильно нас отличает. – задумчиво проговорил патриарх. – Впрочем, я предполагал нечто подобное. Не может себя так вести пятнадцатилетний подросток. Так же как и не может столько знать, даже если все эти годы находился в другой стране. И всё же это странно. Что же было столь ценным, что ради этого пришлось пожертвовать памятью о прошлой жизни?

– Техники развития духа и навыки их применения. – честно ответил я. – Любой человек, и тем более одаренный, может их освоить, лет за пятьдесят – семьдесят. Если выдержит тренировки и не сойдет с ума от медитаций.

– Это… – Филарет нахмурился, а затем через несколько секунд рассмеялся. – В самом деле, такого я не ожидал. Выбрать вместо знаний силу, что хранят другие знания. И что в результате?

– В результате юноша, что может применять навыки глубокого старца. – ответил я с улыбкой.

– Вот только без жизненных воспоминаний и мудрости, приходящей с потерями и радостями. – проговорил Филарет. – Даже не знаю, хорошо это или плохо. Но судить о том на сколько это обычное явление не могу.

– А кто то может? – уточнил я. – Мне казалось, что встреча двух Странников событие вообще экстраординарное. Пусть перерождения происходят постоянно, но вот запомнить свое бытие и пронести его через врата души в новое тело и новый мир…

– Буддизм? Хотя, чего удивляться. – хмыкнул Филарет. – Но странно что вы не родились в семье какого нибудь Индийского раджи.

– Я русский. – нахмурившись ответил я. – Не знаю сколько лет я тренировался и сколько прожил в отрыве от родины, но я родился и чувствую себя русским.

– В таком случае предлагаю не возвращаться к теме перерождения. – чуть задумавшись сказал Филарет. – Я искренне считаю, что получил второй шанс за великомученичество. Шанс исправить собственные грехи и силу чтобы не допустить греховных действий по отношению к Церкви и нашей Вере.

– В таком случае нам придется работать вместе. – сказал я, прикрыв на несколько секунд глаза. – Возможно мы даже будем полезны друг другу и сможем добиться куда большего, чем поодиночке.

– С интересом послушаю ваше предложение.