– Мда, кто бы мог подумать. – проговорил я, откладывая в сторону очередной отчет. Расчетная биомасса зараженных на этой неделе в два раза превысила расчётную массу всей органики, находившейся на территории бывшего царства Польского, а теперь европейской диссонансной зоны.

Если раньше это были только догадки, то теперь стало полностью очевидно – твари лезут из врат диссонанса сплошным потоком, и судя по возросшему их количеству врата медленно, но неуклонно расширяются, грозя в любую минуту извергнуть из себя что то непредставимое. Пожалуй, даже откройся врата в мифический ад, ситуация была бы лучше, демоны по крайней мере все давно описаны и человекоподобные, вари же…

– Новый вид. – перекинув мне на планшет очередную сводку устало проговорила Инга. – Кентавры.

– Кентавры? – удивленно произнес я, и даже с некоторой надеждой открыл документ, вот только вместо ожидаемых полуконей полулюдей, или хоть паучих людей, моему взору предстало совсем уж неприглядное зрелище, в полной мере соответствующее статусу твари хаоса – потому как никакого упорядочивания в ней не было, кроме изуродованной человеческой туши, торчавшей из многоногой массы с щупальцами.

И если визуально они были просто отвратительны и мало похожи друг на друга, то описание заставило меня вздрогнуть – кентавры использовали оружие. Далеко не всё, лишь то которое вросло в их тела, и по остаткам одежды было сразу понятно, где военнослужащие, а где бывшие ополченцы, или террористы.

– И откуда у нас такая радость? – спросил я, подняв взгляд на супругу.

– По оценке это выжившие которые как то сумели продержаться на территории зоны больше двух месяцев. – ответила Инга.

– Ну на счет выживших я бы поспорил. – хмыкнув проговорил я, рассматривая изображение. – Но тенденция мне не нравится. Не вижу отчетов о вскрытии.

– Там есть приписка, каким то чудом эти уроды координируются и при уничтожении одной особи либо тут же её сжирают, либо утаскивают вглубь зоны и сжирают уже там. – ответила третья супруга. – Удалось получить несколько нижних частей, без человеческого торса, но они почти ничем не отличаются от обычного ползучего поля.

– Тревожный звоночек, очень. – покачав головой проговорил я.

С обычными тварями все было более или менее понятно, учитывая протяженность фронта несколько удалось взять даже «живьем». Ради ученых ребята расстарались и на какие только ухищрения не шли, и ковшами откусывали куски от мясного поля, и рыли ямы ставя туда клетки, а затем вытаскивали.

Отчеты о таких спецоперациях я изучал регулярно, как и отчеты вскрытия, вот только ни то, ни другое, не давали обнадеживающих результатов, а «физиология» монстров, если её можно было так назвать. В корне расходилась с принципами привычных нам тварей зон.

Теперь я уже знал, что раньше монстры не выходили за определенный радиус в зоне. Первичные твари погибали сразу после закрытия врат или по отдалению от центра на каких то пару десятков километров. Вторичные же – то есть бывшие живые организмы, получившие ударную дозу искажения, могли спокойно гулять на любые расстояния, если, конечно, их внутренние изменения не противоречили законам биологии и физики.

У первичных тварей – противоречили на все сто процентов. Они фактически не были живыми, в полном понимании этого слова. Более того, понятие физиология к ним можно было применять только условно, а подходящим было – месиво. Месиво из мяса, костей, обломков веток, травы и листвы.

Словно безумный мясник впал в детство и решил запихнуть в салат из деревьев мясной фарш, прокрученный на мясорубке с дырками по тридцать сантиметров. По всем законам физики, химии и биологии это двигаться не могло, и всё же двигалось, и убивало. Ученые объясняли это остаточным действием диссонанса, хотя с возникновением Польской зоны многие вещи считавшиеся аксиомами пришлось пересмотреть.