– Каждый член молодежной партии пройдет через оборону рубежа. Получат обучение у сильнейших одаренных и изучат новые техники управления резонансом. – сказал я, глядя в зал. – Те же, кто решит отсидеться в столице, не отработав долг родине, будут вынуждены выйти из партии. Чтобы не было недопонимания, как сегодня, будет налажено вещание на штаб армии и личные коммуникаторы тех, кто имеет место в думе.

– Законы прямо запрещают голосовать тем, кто не находится в здании думы. – попробовал возразить Юсупов. – И никакие доверенности этого не изменят.

– К сожалению этот закон устарел. – пожал я плечами. – Уверен, найдется инициативный молодой, или не очень, человек, который в ближайшее время сформирует поправки к закону, которые позволят голосовать находящимся на рубеже, или в других горячих зонах.

– Да, думаю внесение такого законопроекта в данный момент более чем актуально. – поддержал меня Петр. – Ещё раз, господа. Вы – свет нации. Одни из сильнейших одаренных, независимо от вашего возраста. А потому кому, как не вам, показать себя на передовой, чтобы показать простолюдинам кто мы есть⁈

– Верно говорите, Петр Николаевич! Верно! – раздалось несколько криков из зала. – Чернь должна знать свое место! Покажем им, где они, а где мы!

Я от этих слов невольно поморщился, но сейчас точно было не время проводить экстренные реформы дворянского права. Только возмущения среди аристократии нам не хватало. Они и так будут, кто же хочет отправлять свою сыночку корзиночку на фронт, но так у них хоть будет мотивация.

– На сем заседание государевой думы считаю закрытым. – громко проговорил Владимир Михайлович Долгорукий, и выключил свой микрофон. Люди не спешили расходится, тем более что у всех были какие то личные вопросы. Ко мне буквально очередь выстроилась, из тех, кто хотел пообщаться и не успел попасть на приемы за прошлые дни. Так что вечер у нас затянулся.

– Итак? – сурово спросил император, собрав в малом кабинете Юсупова, Морозова, Долгорукова и Багратиона. Екатерина тоже присутствовала, но сидела чуть в стороне, не особенно обращая внимание на говоривших. – Я четко дал задание, подготовить войска к вторжению. Выиграл вам время, проведя обмен пленными. Дал возможность увести суда от возможного теракта. И что же в результате? На всех каналах только и обсуждают, что признание думой и дворянским собранием заслуг Александра!

– Он и в самом деле сумел совершить почти невозможное. – не опуская глаз ответил Петр. – Спасти жизни тысячам дворян и офицеров. Если же не брать в расчет его и его помощников удивительные способности, то нельзя не отметить их отвагу. Его войска сражались там, где остальные бежали или просто отказывались идти в бой.

– Неудивительно. – усмехнулся Юсупов. – В их с Филаретом ордене какие то фанатики. Боюсь, если цесаревич потребует, они наденут на себя пояса смертников и будут прыгать с кораблей без парашютов.

– В данный момент это даже хорошо. – пожал плечами Петр. – Найти готовых бросится в самое пекло, чтобы заткнуть бреши в обороне обычно нереально. Они сами идут вперед, но что куда удивительней – почти всегда возвращаются.

– Этого явно недостаточно. – заметил Илларион Долгорукий, после лечения от Александра он уже ходил, но не пренебрегал тростью. – Судя по докладам с фронта, мелкие твари заканчиваются. Всё чаще из Польской зоны вылазят монстры которых мы обозначали как уникальных. Но проблема даже не в их силе или скорости – они умнеют.

– Да, это и в самом деле беда. – согласился Борис. – Какие ещё признаки?

– Мы видели, как твари объединяются в небольшие стаи.