Пока лечил несколько раз слышал тихие слова молитвы, но стоило обернутся, как они замолкали. Пусть мне и приходится использовать образ религиозного праведника, я совершенно не стримился обратить своих людей в фанатиков. Хоть культ воинственного атеизма вводи…

Через полчаса я с супругами вернулся во дворец. В смешанных чувствах, мягко скажем. Мне предстояла, пожалуй, одна из самых тяжелых проблем, с которыми я сталкивался со времени перерождения – исцеление больного разума. И одной поддержкой тут было явно не обойтись.

– Как он? – спросил я, после того как перекусив и переодевшись спустился в комнаты, подготовленные для Гаечки и Краснова.

– Мне сказали, что все эти месяцы… что это был не Максим. – ответила девушка, с красными от пролитых слез глазами. – Сказали, что он там, внутри этого кокона, но если его попытаться достать – умрет.

– Всё верно. – со вздохом ответил я. – Сожалею, во многом это моя вина. Если бы я тогда был быстрее, Максима бы не достало. Он прикрыл меня собой, отвлек врага, и я собираюсь вернуть ему долг сполна.

– Но… если… – Гаечка вновь начала плакать, вздрагивая всем телом. – Я не хочу, чтобы он умер! Я не хочу!..

– Мы сделаем всё, чтобы он остался жив, и вернулся к тебе, целым и здоровым. – попытался я успокоить девушку, хотя и понимал, что тот жуткий стресс, в котором она жила последние месяцы сейчас лишь обострился. Ухаживать за инвалидом вообще не самое простое дело, а когда потом выясняется, что твой любимый всё это время был заперт внутри собственного тела и не мог с тобой никак общаться.

Словами тут было не помочь, и я обнял девушку, незаметно для неё правя энергетические контуры, выправляя гормональный фон, дабы облегчить её ношу. Можно было бы попросить врачей выписать ей антидепрессанты и снотворное, эффект был бы схожий, но мой метод действовал быстрее и куда менее травматично.

– Отдохни пожалуйста здесь, пока я разговариваю с Максимом, хорошо? – сжав её пальцы в своих ладонях попросил я. – Как только мы убедимся, что всё в норме, вы сможете увидится. Договорились? А пока – отдыхай.

Гаечка покивала, расслабляясь, и стоило мне отойти – уснула. Ей столько перепало за последние сутки… да и месяцы. Остается только позавидовать Краснову что рядом с ним любящий человек готовый пройти с ним через самые тяжелые испытания. Убедившись, что девушка крепко спит я вошел в соседнюю комнату.

– Ты не говорил, что ранен. – сказал я, нахмурившись, глядя на пластыри на шее и щеке бурята.

– Да ерунда, пара царапин. – отмахнулся Таран. – Механические гады сумели забраться под броню, но глубоко не вгрызлись, пинцетом всё решили.

– Хорошо. – осмотрев товарища, и убедившись, что ни одна тварь не забралась ему в тело, сказал я. – Не забудь про медитацию восстановления. Чакры земли и воды – тебе в помощь, благо они у тебя раскрыты.

– Спасибо, наставник. – улыбнулся Таран, но затем посмотрел на лежащего на кушетке Максима, прикованного толстыми ремнями. – Не думаю, что это поможет.

– Конечно нет. – ответил я, притронувшись к маске парня, в которую были встроены камеры. – Подъём, спящая красавица.

– Что? Где я? – тело Максима напряглось, ремни натянулись, но выдержали. – Капитан, что происходит?

– Ничего особенного, мы просто хотим убедиться, что ты не будешь делать глупостей и ещё больше расстраивать Гайку. – ответил я. – С ней всё в порядке, она не пострадала и сейчас спит в соседней комнате.

– Она этой твари помогала! Говорила с ней как со мной! – в ярости проговорил Макс. – Я орал ей, давал знаки, а она лишь улыбалась и с этой тварью, с тюремщиком! Как она могла не понять, что он это не я⁈

– Она любит тебя, и не бросила даже когда ты стал инвалидом.