– Верно, этим способностям можно научиться, хотя это будет и не слишком просто. – ответил я, нахмурившись. Любимая супруга умудрилась скрыть от меня рану, и даже сама её затянула. – Это уже следующая ступень, которая требует от двух до пяти лет на обучение. У детей и подростков выходит проще.

– Духовные практики вашего ордена? Активные медитации? – не без скепсиса спросил Голицын. – Это в корне противоречит православно морали!

– Если бы противоречило, сам патриарх бы не высказался в их защиту и введение, а собор архиереев не подтвердил бы их важность. – заметил я. – Но, вы можете и не заниматься, каждый волен творить свою судьбу самостоятельно. Даже глубоким старикам и потерявшим конечности можно помочь… разными методами.

– Мы должны рассказать об этом всему миру. – заметила Ангелина. – Чтобы каждый знал, что в России можно получить за верную службу здоровье и долголетие… и рождение детей.

– Можно. Только размер заслуг нужно определить четко. – сказал я, под ещё больше округлившиеся глаза министров. – Да господа, я бы мог сказать, что всё в руках Бога, но увы, он посылает нам испытания по силам. Исцеление бездетности вполне возможно, хоть и требует времени, знаний и специфических усилий. Так что больше двенадцати пар в год я не возьму.

– Что нужно сделать, чтобы исцелиться? – тут же взял быка за рога Лазарев.

– Внести столь весомы вклад, что он станет равноценен новой жизни. – с улыбкой ответил я. – Понимаю, что далеко не каждому такое под силу, но в вас, господа, я уверен. Те же кто не справится… ну что же. У них всегда будет шанс пройти чрез жернова обучения в ордене. Пятнадцать двадцать лет, и вы получите исцеление сами.

– Всё ясно, ваше высочество. – нахмурившись ответил Лазарев.

– И последнее, чтобы ни у кого не возникло соблазна вредить другому, с целью лишить его заслуженного лечения – наши проверяющие достаточно компетентны, чтобы выявить истинного виновника, а ментаты с радостью проверят слова на правдивость. – сказал я, расставляя точки над и. – На этом, можете быть свободны. Попрошу остаться лишь Рублева и Краснова. Списки рабочих команд при министерствах жду к завтрашнему вечеру.

– Как прикажете, ваше высочество. – поклонившись ответили Лазарев и Голицын, и министры вышли.

– Не рано ты их отпустил? – спросила Мария.

– Толку их держать, если у них нет конкретных предложений по нашей ситуации? – спросил я.

– Боюсь нам вас тоже порадовать нечем, ваше высочество. – произнес Леха.

– А вот тут ты не прав, дружище. – усмехнулся я. – Я видел твой подарок, и не оставил его без внимания. Очевидно, ты рассчитываешь на то, что я отдам этим заводам первые контракты на переработку искаженной древесины и металла. Но, как сам понимаешь, у кого больше возможностей, с того и спрос будет больше.

– Что же поделать, придется стать великим. – пожал плечами Рублев.

– Придется, иначе твои дети повторят судьбу всех выскочек – лишатся титулов и головы. И это не угроза, а предупреждение. От каждого из нас, тех кто поднялся с сиротского курса училища, ждут оправдания нашего высокого статуса. – заметил я, и Леха невольно поежился. – И меня это касается чуть ли не больше, чем вас. Наши недоброжелатели жадно ловят любую нашу ошибку.

– Я особо наверх никогда не рвался, у меня цель другая. – не без гордости сказал Краснов. – Деньги для меня не важны.

– Я в курсе. А потому приходится тебе напоминать, что живем мы в обществе постиндустриальном, где без денег пока делать нечего.