– Я был готов простить тебе убийство матери, но ты осмелился отказаться от меня? – проговорил Борис. – Что же, ты не оставляешь мне выхода, я возведу на престол чужую мне кровь, сына жены…

– Как жаль, что он так же мертв, и по свидетельствам рода Демидовых, и по сведениям тайной канцелярии. – усмехнувшись сказал я. – Давид Демидов мертв, отпет и похоронен на Екатериноградском кладбище, вместе со всем что осталось от его отца. Кто бы ни был второй самозванец, его не признает ни род, ни империя.

– Ты смеешь говорить за империю, чужак? – прорычал Борис.

– Хватит гавкать, отродье, я давно уже не боюсь ни тебя, ни твоих хозяев из общества. – ответил я, встречая потоки диссонанса ледяным щитом. – А вот твоей марионетке что то поплохело, того и глядишь загнется, не выполнив своей миссии. Впрочем, учитывая, что тебе наплевать и на империю, и на её народ, я ничуть не удивлен.

– Ты будешь отречен от престола. – едва сдерживая гнев проговорил Борис.

– Кем? – я даже рассмеялся, по новому взглянув на него. – Моя парламентская фракция составляет большинство. Мои сторонники занимают ключевые посты в министерствах и армии. Мой орден сильнейшая сила на просторах Евразии. Даже если ты вдруг решишь самоубиться об меня, создав зону, я её просто закрою, не впервой.

– Самоуверенности тебе не занимать, как и любому, кто только краешком глаз коснулся истинной силы. – ответил Борис, меча взглядом молнии. – Да только тебе никогда не сравниться со мной в силе, чужак.

– Как легко ты перешел с «сына» на «чужака». – усмехнулся я, разглядывая фонящую фигуру. – Но играть словами можешь не ты один. С прошлого раза я стал куда сильнее, и видел такое, что тебе даже не снилось. И если раньше твоя аура меня угнетала, заставляла прикрывать глаза, то оказавшись в самом центре зоны я узрел солнце, по сравнению с которым ты лишь дешёвая бракованная лампочка.

– Побывал в центре зоны и решил, что видел всё? – усмехнулся Борис. – Щенок. Ты даже не представляешь…

– Нет, это ты не представляешь, бывший. – ответил я, прервав речь императора. – Ведь ты, всего лишь обиженный ребенок, которому досталось меньше силы чем брату жены и детскому сопернику. И ради этого ты превратился в ЭТО. Ты давно уже не человек, и не понятно, был ли им вообще. Тебе ничем меня не напугать, нечего предложить, а сделать ты со мной ничего не можешь.

– Возможно ты стал сильнее, немного. – усмехнулся Борис. – Но я всё ещё в состоянии прихлопнуть тебя одним движением мысли…

– Нет. – злорадно усмехнулся я, чувствуя, как во мне все сильнее становится мелодия резонанса льда. – Ведь я тебя вижу!

– И что с того? Муха тоже видит солнце, но не в состоянии осознать всего величия мироздания. – усмехнулся Борис, поднимая ладонь. Вот только я и в самом деле видел его меридианы, видел искаженную множеством экспериментов энергетическую структуру и главное – видел, как по ней идут сигналы.

– Нет. – усмехнулся я, и показательно создаваемый конструкт Бориса сорвался прямо в ладони, больно ударив по нервным окончаниям откатом. – Не в мою смену.

– Что? – Борису потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы понять, что только что произошло. Он нахмурился, посмотрел на ладонь, затем перевел взгляд на меня и усмехнулся. – Ты отречешься от престола и будешь служить мне. В противном случае я убью не тебя, а всех, кто тебе дорог.

– Как я и сказал – я больше не боюсь тварей диссонанса. – едко усмехнувшись ответил я. – Я голыми руками закрыл сердце зоны, которое чуть не создала Екатерина. Я упокоил хозяина и хранителя Тунгусской зоны. Я закрыл тунгусскую зону, убрав кровоточащую рану с плоти нашего мира…

– Не твоего, чудак! Нашего! – резко оборвал меня Борис.