В начале я попробовал на новом камне, поднес его к лампе, и дождавшись пока он чуть согреется – сдвинул защитный слой. Под плотной пластиковой оболочкой оказался цилиндр, с мизинец, покрытый странными, совершенно не несущими для меня никакого смысла рунами.

Рассмотрев его со всех сторон, я убедился, что камень – оставался на самой вершине цилиндра, и должен вставляться в управляющую панель доспеха. А вот с булыжником вышла заминка. Во первых, его охватывал не пластик, а будто термоусадка, она совершенно не желала расширяться от тепла. А во вторых, когда я все таки умудрился подцепить ее ногтем и чуть сдвинуть… цилиндра не было. Зато камень продолжался.

Нахмурившись, я сдвинул защитный кожух еще, и еще… и ЕЩЕ. Пока у меня на ладони не остался лежать гигантский, по другому и не скажешь, алмаз которому не было равных. Глубоко вздохнув, я поднес его к свету, без проблем рассмотрев надписи, выгравированные на гранях гиганта.

– Саша, это что? – раздался у меня за спиной удивленный, чуть испуганный голос Ангелины. Но я не стал отвечать.

У меня на ладони лежал алмаз Шах. О котором мы читали в учебниках. Один из самых крупных в мире чистый камень. Которым до меня владел второй император одаренный, правитель Российской империи.

И вот теперь он у меня, вопреки не только законам и логике.

Но даже законам резонанса.

Ведь именно с ним я прошел инициацию.

Глава 24

– Сон, просто дурной сон. – проговорил я, чуть надавив на лоб Ангелины и отправляя ее в глубокое забытье. У меня самого такого не выйдет… в начале придется привести камни в изначальное состояние и хорошенько подумать, что с этим делать… теперь. Ведь проблема не в том, что я знаю, проблема в том, что знаю не только я.

В первую очередь это конечно Роман. Мирослав? Почти со сто процентной вероятностью. Тут никакой ювелир не нужен чтобы опознать ТАКОЙ камень. Но даже если Роман вдруг сносил его к мастеру – плюс один человек.

Сейчас об этом камне знают четыре человека. Я, Роман, Мирослав и не вовремя проснувшаяся Ангелина. Хотя вряд ли его можно после такого оставлять в живых, да и Роман далеко не идиот. А значит что?

Мы в дерьме. Ну если быть точным – я и Ангелина. Суворовы не просто держат меня на крючке, но еще и получили очередной повод сдать меня с потрохами. И это сейчас, когда я до сих пор в подвешенном состоянии и мне откровенно требуется их помощь, чтобы замять проблему с Шебутновым.

Сев у кровати с спящей Ангелиной я глубоко задумался, не перевесила ли сейчас опасность от моего скрытия плюсы от того, чтобы меня не отдавать императору прямо сейчас, а главное есть ли у меня что им предложить?

В принципе, предложить я могу многое… но моя свобода может внезапно стать очень ограниченной. Вероятно, меня даже упекут в особо охраняемую, хоть и достаточно комфортабельную тюрьму. Что могли проделать еще полгода назад, но по какой то причине не стали этого делать.

Надо ли мне торопиться со своим предложением? Чтобы прикрыть себя – да. Но тогда велика вероятность что на этом все мои приключения закончатся, а рота, мои люди за которых я переживал, которым помогал и которые помогали мне – все они окажутся брошенными на произвол судьбы.

Шебутнова скорее всего ждет каторга, многих других – штрафбат. Ангелину – жесточайшая ломка от одиночества, которая может сломать ее психику и оставить несчастной на всю оставшуюся жизнь. А меня – почетная камера, выдача государю и снова либо камера, либо смерть…

Значит торопиться не надо, ни в коем случае. Нужно подойти к этому вопросу вдумчиво и самостоятельно сделать все что я могу, в конце предложив что то достаточно ценное именно для Суворовых, да еще и такое, чтобы оно не позволило выдать меня императору или посадить в тюрьму.