– Но теперь то царь новый. – хмыкнул я. – Грозный император полный сил.

– Сестра его до сих пор жива. Да еще и половину шавок с собой утянула. – покачал головой Карло. – Как же он сил полный, если даже страну в кулаке удержать не может? Нет, генацвале, пока бунт не подавит, его никто не станет всерьез воспринимать.

– Спасибо, уважаемый, за мудрые слова. – улыбнувшись поклонился я. – Да только нам, молодёжи, большая политика всегда мало интересна была. Царь где то там, далеко, за тысячами километров. А мы с вами здесь. И силы, слава богам, у нас свои есть, не такие большие да порядочные.

– Это век назад он далеко был. – усмехнулся долгожитель. – А сейчас в пяти часах лету. Черноморский флот, с Крымской и Новороссийской эскадрами – в десяти минутах. Нет молодёжь, сейчас все иначе.

Пообщавшись еще немного со стариками, я перебрался к более голосистой и громкой группе мужчин, но выяснилось, что они с азартом комментируют бои в резонансных доспехах без применения конструктов. Взглянув через плечо одного из болельщиков, я с удивлением несколько секунд наблюдал за обычной, весьма вяленькой дракой, после чего лишь покачал головой.

– Подобное развлечение вам не по нарву, барон? – обратился ко мне малознакомый мужчина, которого я кажется видел пару раз за сегодня, но вспомнить имя затруднялся.

– Драться в доспехах без конструктов, все равно что ласкать девушку, стоящую за стеклом. – пожал я плечами. – Они же для того и придуманы, чтобы гасить проявления резонанса и выдерживать прямые попадания пресса. Хотя, нужно признать, и клинки и серпы сталь вскрывают с одинаковой легкостью.

– Если не встречают на пути такие же конструкты. – усмехнувшись заметил собеседник. – Слышал вы передали сейму двадцать османских пленных.

– Чуть больше, и это если считать только старший офицерский состав. – ответил я, не уловив в вопросе подвоха. – А с обычными бойцами и техниками будет под пять сотен. Надеюсь только, что у князя хватит мудрости и влияния обменять их на наших ребят удерживаемых в османском плену. Это единственная причина, по которой они еще живы.

– А мы то спорили, что это, миролюбие или благородство, а оказалось – лишь строгий расчет. – усмехнулся собеседник. – Разрешите представиться, Вахтанг Георгадзе, капитан первого ранга и командующий корвета «Мусават».

– Александр Арылахский, командующий фрегата «Гнев». – ответил я, пожав протянутую ладонь. Хватка Вахтанга оказалась стальной, но при этом довольно сдержанной. Правда и моя ладонь слабостью не страдала, упражнения с саблей и кортиком подобного не позволяли.

– Гнев? Решили откреститься от Аллаха? – с улыбкой проговорил Георгадзе, но я заметил в его глазах искорку гнева.

– Не дело русскому фрегату носить исламское имя, даже если он был построен на протестантских верфях, за католические деньги по правоверному заказу. – улыбнулся в ответ я, и собеседник, не выдержав засмеялся.

– Вы все верно говорите, Александр, мог же я называть вас по имени? – уточнил мужчина, и я, чуть подумав, кивнул. – Приятно что некоторые не задирают нос после пары побед. Хоть и таких громких. Однако меня мучает вопрос, что будет дальше? С вашим появлением планы многих людей изменились в корне, а некоторые из тех, кто принимали решения и вовсе отправились на встречу к праотцам.

– Надеюсь они доберутся без проблем и расскажут кто их туда отправил, а главное – почему. – спокойно ответил я. – Хотя, куда больше, я хотел бы чтобы до выживших дошла мысль, что продажа своей родины не слишком хорошая идея. А то не останется ни продающих ни родины.

– Какая разница, перед каким хозяином ты гнешь спину, если над настоящим джигитом стоит только бог и голубое небо.