– Вы не имеете права! – пуще прежнего взвился режиссер.

– А вот тут вы не правы. Снимать в вашей студии без вашего ведома мы, конечно, не можем. Но провести у вас всестороннюю проверку, вполне. – улыбнувшись проговорил я. – У нас на это даже ордер от жандармерии Тифлиса есть, можете убедиться, если желаете.

– Послушайте, ваше благородие, ну сглупил, слаб человек. – криво улыбаясь проговорил режиссер. – Снимайте, конечно, мы вас даже поможем. Но проверок не надо.

– Полностью с вами согласен. Человек слаб. – усмехнувшись ответил я. – Что же, в таком случае руководите, выставляйте свет. А в качестве ведущей… Ангелина!

– Здесь. – тут же ответила девушка, появившись в дверях.

– Возьми у девушек шмотки и переоденься. В военной форме ты выглядишь, конечно, потрясающе, но зритель не оценит. – сказал я, подумав, как бы так снять, чтобы красота моей спутницы не затмила весь остальной контент. – Не слишком открытое, мы все же снимаем не показ мод, сама понимаешь.

– Сделаю. – кивнула Ангелина, и подхватив под руку оторопевшую ведущую оттащила ее в гримерку. К тому времени как выставили свет и подготовили фон она как раз подобрала черную кофту, с высоким воротом, под подбородок. Единственная промашка – размер был чуть меньше, чем надо, а потому грудь все равно выделялась. Что вместе с огненно рыжей шевелюрой выглядело даже слишком сексуально. Но с этим я поделать уже ничего не мог.

– Волосы в хвост, держись уверенно, если что – я буду подсказывать тебе что надо говорить. – сказал я, выдав ей скрытый наушник.

– Стараемся снять одним дублем, не будем задерживать господ военных. – проговорил режиссер, гоняя операторов, световиков и прочий персонал. – Мы готовы, ваше благородие.

– Начинайте. – дал я отмашку, и камера сфокусировалась на лице Ангелины.

– Мотор! – гаркнул режиссер, и привыкшая к боям и взрывам девушка чуть ен подпрыгнула на своем стуле.

– Доброго времени суток, дорогие зрители. С вами передача «солдатская правда» и сегодня мы должны вам рассказать о подвигах и трагедии, которые наполняют ежедневную службу наших солдат на передовой. – глядя в камеру начала повторять Ангелина заученный текст. – Чтобы империя жила спокойно, наши сограждане, солдаты и офицеры, обычные люди и дарники, каждый день льют кровь. И сегодня пришло время приоткрыть завесу тайны.

– Враги империи многочисленны, умны, хитры и беспринципны. Там, где нет сил они берут подлостью, подкупом или обыкновенной трусостью. –  продолжила Ангелина, и ведущая поморщилась, явно оставшись не высокого мнения о ее актерских талантах. – Но даже трусливых и слабых нельзя сбрасывать со счетов, ведь ради достижения своих целей и обретения силы они зачастую готовы на куда худшие поступки чем мы думаем.

– Но кто как не жертва такой низкой подлости может рассказать о ней сполна? – произнесла Ангелина, повернувшись чуть в сторону. – Хочу представить вашему вниманию Вениамина Алексеевича Квашнина. Унтер офицера флота, более трех лет считавшегося погибшим, и все это время прибывавшего в плену у османов. Здравствуйте, Вениамин Алексеевич.

– Здравия желаю, господа офицеры. – ответил угрюмый мужчина инвалид, которого внесли на руках, и усадили на стул рядом с Ангелиной. Режиссер что то буркнул, свет стал чуть рассеянным, и я заметил, что при таком освещении и углу обзора увечья инвалида почти не видны.

– Уменьшите масштаб, так чтобы они оба попадали в кадр. И сделайте свет ярче. – сказал я, подойдя к режиссеру. Тот недовольно поморщился, но пререкаться не стал, и вскоре изображение на экране предпросмотра захватило офицера целиком.