Теперь уже второкурсник с трудом отражал мои атаки, перейдя в глухую оборону. Вот он пропустил один удар по печени, второй. Бей я по точкам – он уже валялся бы в грязи, но это учебный поединок, и я лишь ускоряюсь. Пока – без виденья. Минута, вторая… краем глаза я замечаю, что остальные встали и смотрят на нашу схватку.

– Все! Признаю свое поражение. – тяжело дыша произнес Хорек, подняв руки. – За месяц ты стал куда сильней. Даже завидно. Признаюсь – начал копировать твою диету.

– Как и все остальные. – без гордости отвечаю я, пожав протянутую ладонь. – Но этого недостаточно чтобы побеждать.

– Это точно. – кивнул Хорь. – Скажи, как у тебя получается так ускоряться? Не в два раза, конечно, но я за тобой следить не успеваю. Движения будто размазываются.

– Не он быстрый, ты медленный. – донесся до нас холодный мужской голос, и повернувшись в сторону говорившего я увидел стоящего на краю поля в дождевике с капюшоном, скрывающим большую часть лица. Ни фигуры не определить, ни возраст говорившего. И все же я без труда узнал его по чисто выбритому волевому подбородку.

– Если хотите дать совет – мы только за. – ответил я, повернувшись к тренеру рукопашного боя группы А. Но тот лишь хмыкнул, и пошел дальше. Хотя поверить в то, что он просто так шел мимо – было проблематично. В это время начинается силовая зарядка у его подопечных, а корпус в другой стороне.

– Что от тебя этот хмырь в прошлый раз хотел? – спросил Хорь, когда я вернулся к отработке рукопашных приемов.

– То же что и все остальные, пытался свалить на меня ошибку Герба. – ответил я, не собираясь вдаваться в подробности.

Откровенно говоря, прошедший месяц сложно было назвать простым. Несколько раз меня таскали на допросы. Куратор пытался впаять мне нарушения с занесением в дело, но мне удавалось выйти сухим из воды. Мало того что я отлично знал устав, так еще и мои товарищи помогали чем могли.

Безопасника и тренера групп алфавита больше интересовало каким образом я умудрился пробить поставленный инициированным щит. И не их одних, Мария с Василием спрашивали ежедневно. Мне кое как удалось отбрехаться, и в конце концов общим выводом стало что Недосуд поставил щит не до удара, а сразу после или во время, а моя рука как посторонний предмет, вызвала диссонанс формы.

Во время этих допросов я был максимально вежлив и отзывчив, потому что, во первых, кроме сотрудников училища за мной наблюдали слуги Суворовых, а во вторых, я и сам хотел разобраться что же на самом деле произошло. И в процессе разбирательства выяснил несколько очень важных для себя вещей.

У эффекта резонанса, или «дара» есть две основных исчисляемых характеристики – пиковая «громкость» и общая емкость. Их не только измеряют, но по ним во многом подбирают кристаллы резонаторы. По крайней мере так должно быть в нормальном мире.

От первого зависит сколько мощности резонанса ты можешь вложить в единицу времени, или как быстро войти на максимальную частоту. От второй – как долго ты можешь ее поддерживать. При этом ни одна их этих характеристик не обозначала настоящей силы, ведь энергия постоянно была вокруг нас, а мы лишь резонировали с ней.

Именно поэтому с помощью дармовой силы можно было использовать почти любую технику, водить транспортные средства и даже создавать летающие корабли – выделить столько энергии человек не мог даже если его сжечь. А вот резонировать, «возбуждая» божественную материю, находящуюся вокруг нас – легко. Дарники вообще не были в данном случае действующим субъектом – только катализатором.