– Что с вами случилось? – спросил я, когда учитель надолго замолчал.

– Что? А… – попытался отмахнуться Гаубицев, но похоже количество алкоголя в крови уже превысило критическую отметку и развязало язык. – Пуля. Одна единственная пуля, противопехотная, с ручного гранатомета. Фосфорная. Вы должны знать, что такое бывает. Должны быть готовы. Иначе повторите мою судьбу…

Дальше говорить он был уже не в состоянии, и в очередной раз уронив голову на грудь заснул. Я же клял себя по чем свет. Как я мог не заметить, что его меридианы на столько искривлены? Да, я работал только с туловищем и головой, но общий диссонанс все равно должен был меня насторожить.

– Теперь понятно, почему он бухает по черному. – тихо произнес Шебутнов. – Я бы такую боль, наверное, вообще не пережил. Белый фосфор, он же человека живьем насквозь прожечь может.

– Да, вполне возможно. – кивнул я, вспоминая однозарядный гранатомет, из которого палил по ведьме. Могли там оказаться фосфорные боеприпасы? Наверное, но не оказалось на мое счастье. Хотя мне с самого начала было понятно, что против людей должно применяться легкое стрелковое оружие, но этот мир слишком отличался.

Всего одна маленькая деталь – резонанс, в корне поменяла экономику, историю и даже машиностроение.

– Соорудим носилки. – сказал я, спускаясь к столу преподавателя. – Нужно отнести его в медчасть.

– Может тут оставим? – предложил Леха. – Отоспится, добрее будет.

– Ты сам то в это веришь? – усмехнулся я, прикидывая как лучше взять учителя. – Ну, поехали.

Гаубицев немного по возмущался, но до медицинской части мы доперли его без особых проблем, предусмотрительно укрыв пиджаком и спрятав обгоревшую руку. Доктора встретили нас без особого удивления, хоть и приятно удивлены не были. Преподавателя положили на свободную кушетку и поставили капельницу.

– Прошу прощения, можно задать вопрос? – спросил я, когда доктор вышел в коридор.

– На наши вопросы вы не ответили. – усмехнулся врач, не раз присутствовавший на моих допросах по пробитию щита на дуэли. – Ладно, спрашивайте.

– Почему ему не дают обезболивающее? – поинтересовался я, кивнув на спящего Гаубицева. – Он явно страдает, да так что нормально преподавать не может.

– Кто вам сказал, что мы не даем? – удивился доктор. – Большая часть болей Михаила – фантомная, а с ней препараты ничего сделать не могут. Это не повреждение тела, это психика. Диссонанс в даре, если угодно.

– И что, с этим ничего нельзя сделать? – настойчиво спросил я.

– Вам? Не попадайте в такие ситуации и держите щит дальше от тела. А ему… нет, пока наука никак это излечить не в состоянии. – с сожалением сказал врач. – Мы окажем ему всю возможную помощь, вам же здесь задерживаться не стоит. Через десять минут у вас пара.

– Ага, с ним. – кивнул я на Гаубицева, и доктор лишь вздохнул, покачав головой.

Главное, чему нужно научиться в жизни – это уметь учиться самостоятельно, и уж этого добра нам хватило с головой. Хочешь жить – умей вертеться. Хочешь учиться – сам достань лекции по всем предметам в программе. Было тяжело, но больше никто на Гаубицева за его вредные привычки бочку не катил. Все сами, усердно готовясь к экзаменам.

И вот наконец наступил долгожданный, хоть и нервный день. До промежуточной сессии оставалось меньше трех дней, и сегодня должны огласить очередность проведения экзаменов. Из за дождя нас не собирали на стадионе, а просто вывесили списки в коридоре учебного корпуса на первом этаже.