– Я что, квочка какая? – нахмурилась преподавательница русского и литературы, но вскоре сдалась под нашими грустными взглядами и со вздохом отперла дверь в класс. – Ну что же с вами делать. Ладно. Заходите.

– Спасибо огромное, Галина Ивановна. – хором ответили мы, заставляя букетами и горшками с рассадой весь учительский стол. Женщина что то довольно понюхала, а затем повернулась к нам, осмотрев полностью забитый класс.

– Зачет нужен? Значит отработаете и никому никаких поблажек не будет. Рассаживаемся. Пишем сочинение. – строго проговорила женщина, беря в руки указку. – Первый вариант – роль декабристов в формировании нового боярского собрания. Второй вариант – сожжение Москвы, роль в истории государства российского. Третий вариант…

У меня, как всегда сидящего по центру на первой парте, выпал четвертый вариант. Роль императора Николая в перестроении общества на стыке эпох. Не самый лучший, потому как что в моем мире, что в этом, Николай был откровенно слабым правителем долгое время, не решавшимся на столь необходимые реформы.

Только здесь произошло открытие эффекта резонанса, возвышение старой аристократии и крупной буржуазии, силовое подавление всех попыток коммунистического восстание и только потом – преобразование. Но не мог же я написать, что царь батюшка идиот?

Вернее, конечно, мог, но сомневаюсь, что тогда сумел бы получить зачет. Крепостное право отменил, землю выделил – уже молодец. Изменил дополнил и снова ввел табель о рангах – дважды молодец. Открыл доступ к резонансу для особенно талантливых крестьян, беря их в армию…

Хотя, конечно, это не он лично – советники и помощники из числа часто безымянных управленцев на местах. Но несмотря на совершенно иной путь развития современное аристократическое общество мало отличалось от того, что я помнил в моем мире. Разве что олигарх использовал для устрашения не армию карателей и коллекторов, а свою личную силу и резонанс.

– Подписываем листочки в левом верхнем углу, разборчиво, и сдаем работы! – приказала Галина Ивановна. – Если будет меньше трех ошибок на полтора листа – это зачет. Нет – значит нет. Пересдача в следующей четверти! И больше, чтобы вы мне таких сюрпризов не устраивали, а то аж сердце заболело.

– А может гиацинты? – спросил я, кладя перед ней почти полностью исписанный двойной листок.

– Может… но на ваши оценки это никак не повлияет. – строго сказала женщина, поправив кудри.

– И как такой божий одуванчик оказался в этом… училище? – задумчиво проговорил Леха, когда мы группой уже вышли из здания.

– Ясно как, хотела помогать детям, осталась на учебных, а не руководящих должностях. – пожал я плечами. – Так. Вы идите, на ужине встретимся, а мне еще надо в одно место заглянуть.

С этими словами я отделился от толпы и направился прямо к административному корпусу. Перед тем как войти, снял и спрятал наушник и Око, освободившись от наблюдения. И только потом прошел по короткому коридору в сторону учительских общежитий. Сейчас наблюдатели мне были совершенно ни к чему.

– Иванов? Какого черта ты здесь делаешь? – пьяно проговорил учитель, когда я ввалился в его комнату квартиру. Почти такая же по размеру как в женском общежитии. Метров двадцать – тридцать. Из за хлама и горы бутылок стоящих буквально повсюду не разобрать. При этом видно что либо сам Гаубицев, либо кто то другой регулярно делал попытки прибраться и выносил мусор.

– Вы бы отдали руку, за то чтобы унять боль? – спросил я, глядя в мутные глаза преподавателя.

– Пошел вон отсюда, щенок! – зарычал Гаубицев, собираясь кинуть в меня бутылкой, но я даже не пошатнулся.