– У тебя есть чем сейчас заснять приставание преподавателя или как он без штанов прыгать будет? – усмехнувшись уточнил я. – Или может считаешь, что он только узнав о свидетелях пойдет на уступки?

– Это вряд ли. – согласился Хорек. – Идеи, где именно достать носители у меня есть. Только резонатора нет, а уж фотоаппарат с независимым источником будет стоить столько что даже если все выгребем… не выйдет. К тому же, кто пойдет добровольцем, жопу педофилу подставлять? Ты?

– Во первых, никто подставляться не будет. Это я могу гарантировать. Во вторых, добровольцы у нас есть. Один, готовый хоть в штаны себе насрать, точно найдется. – ответил я, и Вепрь усмехнулся, судя по всему, слышал о ситуации. – С этим добровольцем энтузиастом нужно будет провести беседу. Но до этого у нас еще куча подготовительной работы.

– Я знаю кто это был. Поговорю вечером. – кивнул Хорь. – Если что, плесну ему для храбрости.

– Еще раз – пока не надо, в начале подготовимся. – предупредил я, про себя отметив, что главной проблемой может стать съемка. Как то так вышло что я не интересовался функциями своего телефона до его изъятия. Вполне «обычная» модель, кнопочная. Совершенно непохожая на палочку ручку Ульянова.

– Нужно закончить с генеральной уборкой до обеда. – предупредил я. – С инструментами и тряпками проблем нет?..

На несколько часов мы все погрузились в обычные хлопоты. Я регулярно подходил к Гаубицеву и он наконец не выдержал и махнув рукой разрешил делать что нам заблагорассудится. Что удивительно, ни дежурные, ни проверяющие нас не беспокоили до самого полудня. И когда работа наконец завершилась барак изнутри преобразился.

Все же совместные усилия двухсот человек могут дать поразительный результат. Даже без проведения ремонта пол и стены оказались вычищены до естественного древесного цвета, лишь с небольшими пятнами краски. С потолка сняли всю паутину и нагар, В особо аварийных местах поставили временные подпорки из того что было, и даже матрацы по всем спальням выбили.

Прочищенные от плесени и грязи душевые блестели отполированной, хоть по большей части и битой, плиткой, а сливы наконец заработали на полную мощность. Отдельная бригада вытащила несколько ведер волос и всякого мусора, застрявшего в трубах. А уж сколько грязи выскребли – за бараком образовалась куча в полтора метра высотой и почти пять метров длиной.

– Ваше благородие, не хотите сказать несколько воодушевляющих слов? – обратился я к уже основательно набравшемуся Гаубицеву, разомлевшему на солнышке. – Уверен ваши ученики хотели бы услышать похвалу от бывалого офицера.

– Похвалу? – едко хмыкнул Михаил, обдав меня спиртовыми парами. – Смирна! Вольна! Господа учащиеся, поздравляю вас! Сегодня вы доказали, что являетесь людьми, а не дохлыми боровами, живущими в дерьме. Жаль, что некоторым на это потребовалось два года и не хватило собственного разумения…

– Все молодцы! – громко сказал я, когда понял, что хвалебная речь закончилась, а покачнувшийся Гаубицев едва удержался на ногах. – И сегодня заслужили настоящий пир! И сегодняшней работой, и вчерашней. В столовую, марш!

– Ура! – раздались радостные возгласы. Конечно, строем никто идти не собирался, но как то само получилось, что к зданию я подходил в компании Шебутнова и старших товарищей. Но вместо того, чтобы заходить в общий зал, прошел мимо окна кухни и негромко постучал.

В окно тут же выглянула кухарка, но меня там уже не было, зато женщина увидела подходящую толпу студентов и с оханьем подалась назад. Я же дошел до хозяйственной двери и постучал в косяк. А затем обернувшись кивнул соратникам.

– Делай как я. – этой фразы, сказанной шепотом, хватило чтобы каждый проходящий мимо столовой студент ударял костяшками в оконную раму, в косяк распахнувшейся хозяйственной двери и двери служебной.