– Как себя чувствуют ваша бабушка и леди Роксетер? – спросил сэр Рис, когда они миновали арку, увитую плющом.

– Они убиты горем, но нашли в себе силы держаться с достоинством и не падать духом, – ответила Филиппа.

Он подвел ее к скамье во внутреннем дворике.

– Садитесь, леди Филиппа, должно быть, вы очень ослабли.

– Я умоляю вас… – сказала она, глядя на него печальными глазами, – не говорить моей матери и бабушке, что вы нашли меня плачущей у тела дедушки.

– Я ничего никому не скажу, но не устану твердить, что в смерти дедушки вы не виноваты! Он умер из-за повторного апоплексического удара!

– Нет, это из-за меня… Мы поссорились… Я расстроила его, отказавшись исполнить его желание… Это привело его в сильное волнение…

Сэр Рис вздохнул.

– К сожалению, здоровье вашего дедушки было сильно подорвано первым апоплексическим ударом. Просто чудо, что он после него оправился и еще прожил довольно долго.

– Мне нет оправдания. Дедушка умер из-за меня. Если бабушка об этом узнает, то умрет от горя…

Сэр Рис нахмурился.

– Не могу себе представить, из-за чего вы могли поссориться с дедушкой? Он ни в чем вам не отказывал!

– После случая у хижины Нэн Фримен дедушка запретил мне уезжать далеко от дома. Признаюсь, я совершила большую глупость, требуя, чтобы он отменил свое решение, – тихо проговорила Филиппа.

– Стоило ссориться из-за такого пустяка! Дедушка отменил бы свое решение, если бы вы убедили его, что кататься верхом в сопровождении сквайра вашего отца совершенно безопасно, – мрачно заметил сэр Рис.

Он пристально посмотрел на нее, и Филиппа отвела глаза. Он не должен догадаться, что она знает о его намерении жениться на ней. Сердце у нее забилось быстрее, и она должна была признать, что его присутствие приводит ее в какое-то странное волнение. Девушка ждала, что он снова обнимет ее, как тогда, во внутреннем дворике, около неподвижного тела дедушки. Сделай она сейчас один горестный вздох, скажи одно грустное слово, и он бы снова обнял ее, но Филиппе хватило сил удержаться от такого соблазна. Она должна соблюдать листанию, но в то же время дать ему понять, что доверяет ему и нуждается в его помощи. Ей надо занимать его разговорами до тех пор, пока она не убедится, что ее отец в безопасности, или пока сэр Рис не уедет в свое поместье. Только тогда вся ее семья вздохнет с облегчением.

Сэр Рис молча стоял и пристально смотрел ей в глаза, и вдруг она поняла, что он не знает, как себя вести. Не выдержав его внимательного взгляда, она отвела глаза и с облегчением увидела Питера, разговаривавшего с Гвенни. Служанка показала рукой на скамейку, и Питер направился к ним.

– Сэр Рис, приехал священник, – тихо сказал он, мельком взглянув на Филиппу. – Я пришел за леди Филиппой, так как подумал, что она захочет присутствовать при отпевании сэра Дэниела.

– Разумеется, – ответил сэр Рис. – Не буду вам мешать. Передайте леди Греттон, что я готов выполнить любую ее просьбу.

Сэр Рис поклонился и поцеловал Филиппе руку.

– Не казните себя. Все, что сегодня случилось, печально, но закономерно. Ваш дедушка любил вас больше всех на свете. Он не раз говорил мне это. Вы подарили ему столько радости и счастья, что тяжелая болезнь на время отступила. Он хотел, чтобы воспоминания о днях, проведенных с ним, были вам приятны и согревали душу.

Произнося эти слова, он не выпускал ее дрожащую маленькую руку из своей большой, сильной руки. Сдержанно поклонившись Питеру, сэр Рис направился к конюшне.

Филиппа вздохнула с облегчением.