|
- Наглец, - пробормотал Генрих. - Государь, - обратился к нему герцог Анжуйский, - вы только что толковали о правосудии. Ну что ж, окажите нам правосудие, ничего другого мы не просим. Велите учинить расследование, назначьте судей, и пусть они определят, кто устроил засаду и кто готовил убийство. Генрих покраснел. - Нет, - ответил он, - я и на этот раз предпочел бы не знать, кто прав, кто виноват, и объявить всем полное помилование. Я хотел бы примирить этих заклятых врагов, но, к сожалению, Шомберга и д'Эпернона раны удерживают в постели. Впрочем, господин герцог, кто из моих друзей, по-вашему, был самым неистовым? Скажите, вам это нетрудно определить, ведь, по вашим словам, они и на вас нападали. - По-моему, Келюс, государь, - сказал герцог Анжуйский. - Даю слово, вы правы, - сказал Келюс. - Я не прятался за чужие спины, ваше высочество тому свидетель. - Раз так, - провозгласил Генрих, - пускай господин де Бюсси и господин де Келюс помирятся от лица всех участников. - О! - воскликнул Келюс. - Что это значит, государь? - Это значит: я хочу, чтобы вы обнялись с господином де Бюсси, обнялись здесь, на моих глазах, и немедленно. Келюс нахмурился. - В чем дело, синьор? - прогнусавил Бюсси, повернувшись к Келюсу и размахивая руками в подражание бурной жестикуляции итальянца Панталоне. - Неужели вы откажете мне в этой милости? Выходка была столь неожиданной и Бюсси вложил в нее столько шутовского усердия, что даже король рассмеялся. Тогда Бюсси приблизился к Келюсу. - Давай, Монсу, - сказал он, - такова воля короля. - И обвил руками шею миньона. - Надеюсь, эта церемония нас ни к чему не обязывает? - прошептал Келюс на ухо Бюсси. - Не волнуйтесь, - также шепотом ответил Бюсси. - Рано или поздно, но мы встретимся. Весь красный и растрепанный, Келюс, дрожа от ярости, отпрянул назад. Генрих нахмурил брови, но Бюсси, все еще изображая Панталоне, сделал пируэт и покинул залу совета. Глава 6 О ТОМ, КАК СОВЕРШАЛСЯ МАЛЫЙ ВЕЧЕРНИЙ ТУАЛЕТ КОРОЛЯ ГЕНРИХА III После этой, начавшейся трагедией и закончившейся комедией, сцены, отголоски которой, подобно эху, вылетели из Лувра и распространились по всему городу, король в великом гневе последовал в свои покои; сопровождавший его Шико назойливо осаждал своего господина просьбами об ужине. - Я не голоден, - бросил король, перешагивая через порог своей опочивальни. - Возможно, - ответил Шико, - но я, я взбешен до крайности, и меня мучит желание кого-то или что-то укусить, ну хотя бы зажаренную баранью ножку. Король, сделав вид, что ничего не слышит, расстегнул свод плащ, положил его на постель, снял шляпу, приколотую к волосам длинными черными булавками, и швырнул на кресло. Затем устремился в переднюю, в которую выходила дверь из комнаты Сен-Люка, смежной с королевской опочивальней. - Жди меня здесь, шут, - приказал он, - я вернусь. - О, не спеши, сын мой, - сказал Шико, - не торопись. Мне бы даже хотелось, - продолжал он, прислушиваясь к удаляющимся шагам Генриха, - чтобы ты подольше там оставался и дал бы мне время подготовить тебе маленький сюрприз. Когда шум шагов совсем затих, Шико открыл дверь в переднюю и крикнул; «Эй, кто там есть!» Подбежал слуга. - Король изменил свое решение, - сказал Шико, - он велел подать сюда изысканный ужин на две персоны, для пего и для Сен-Люка. |
