|
Безмолвие и ужас смерти воцарились на поле боя. Антрагэ поднялся на ноги, весь покрытый кровью, по кровью своего противника. У него же самого, как мы уже сказали, был лишь небольшой порез на руке. Испуганный д'Эпернон осенил себя крестным знамением и бросился прочь оттуда, словно преследуемый страшным призраком. Антрагэ обвел взглядом своих друзей и врагов, мертвых и умирающих. Так, должно быть, глядел Гораций на поле битвы, решившей судьбы Рима. Шико подбежал к Келюсу, у которого кровь текла из девятнадцати ран, и приподнял его. Движение вернуло Келюса к жизни. Он открыл глаза. - Антрагэ, честью клянусь, - сказал он, - я не виновен в смерти Бюсси. - О! Я верю вам, сударь, - произнес тронутый Антрагэ, - я вам верю. - Бегите, - прошептал Келюс, - бегите. Король вам не простит. - Я не оставлю вас так, сударь, - сказал Антрагэ, - даже под угрозой эшафота. - Бегите, молодой человек, - сказал Шико, - не искушайте бога. Вас спасло чудо, не требуйте двух чудес за один день. Антрагэ подошел к Рибейраку, тот еще дышал. - Ну что? - спросил Рибейрак. - Мы победили, - ответил Антрагэ тихо, чтобы но оскорбить Келюса. - Благодарю, - сказал Рибейрак. - Уходи. И он снова потерял сознание. Антрагэ подобрал свою шпагу, которую выронил во время борьбы, а затем - шпаги Келюса, Шомберга и Можирона. - Прикончите меня, сударь, - сказал Келюс, - или оставьте мне мою шпагу. - Вот она, граф, - сказал Антрагэ, с поклоном, исполненным уважения, протянув Келюсу шпагу. На глазах раненого блеснула слеза. - Мы могли бы стать друзьями, - прошептал он. -Антрагэ протянул ему руку. - Добро! - сказал Шико. - Это воистину по-рыцарски. Но беги, Антрагэ, ты стоишь того, чтобы жить. - А мои товарищи? - спросил молодой человек. - Я о них позабочусь так же, как о друзьях короля. Антрагэ накинул плащ, который подал ему стремянный, закутался, чтобы не было видно покрывшей его крови, и, оставив мертвых и раненых в окружении пажей и лакеев, скрылся через ворота Сент-Антуан. Глава 58 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Король, бледный от беспокойства и вздрагивающий при малейшем шуме, мерил шагами оружейную палату, прикидывая, как человек, искушенный в таких делах, время, которое должно было понадобиться его друзьям, чтобы встретиться с противниками и сразиться с ними, а также все проистекающие из их характеров, силы и ловкости возможности - хорошие и дурные. - Сейчас, - сказал он сначала, - они идут по улице Сент-Антуан. А теперь входят в загон. Обнажают шпаги. Теперь они уже дерутся. И при этих словах несчастный король, весь дрожа, стал молиться. Но благочестивые молитвы, которые шептали его губы, не затрагивали души, поглощенной иными чувствами. Через несколько минут король поднялся с колен. - Хотя бы Келюс вспомнил, - сказал он, - о том контрударе, который я показал ему: парировать шпагой и ударить кинжалом. Шомберг, тот - человек хладнокровный, он должен убить этого Рибейрака. Можирон, если не случится какого-нибудь несчастья, легко одолеет Ливаро. Но д'Эпернон! О! Он погиб. Хорошо еще, что именно его я люблю меньше, чем всех остальных. |
