Так продолжалось долго, мужество сражающихся не истощалось; однако, несмотря на то, что фламандцы не отступали ни шагу, выгода была очевидна — на стороне англичан, благодаря их чудесным стрелкам, которым не один раз они были обязаны победами. Оставшиеся на кораблях и находившиеся поэтому выше поля сражения избирали каждый свою жертву, прицеливаясь как будто в серну или оленя в парке, и поражали фламандцев своими длинными стрелами, которые были так тверды и летели с такой быстротой, что одни только немецкие латы могли защищать от их ударов, все же другие, кожаные и кольчуги, они пробивали как бумагу. Фламандцы со своей стороны делали тоже чудеса, и несмотря на этот град стрел, они не унывали, стояли самоотверженно и не отступали ни на шаг. Наконец, мессир Гюн пал от удара топора графа Дерби, и над телом его возобновилось сражение, подобное тому, которое за несколько минут перед этим происходило над тем самым, кто поразил его. Но последствия были различны; потому что, желая подать ему помощь, Дюкер Галевин, мессир Жиль Естриф и Иоанн Брюделен были убиты; следственно из начальствующих остался один мессир Иоанн Род, и тот был ранен в лицо стрелой, которую, стараясь вынуть из щеки, он отломил на два дюйма от лица, потому что она вонзилась глубоко в кость. Он хотел было отступить, но к этому не было никакой возможности. Плен мессира Гюн Фландрского, смерть двадцати шести рыцарей, которые пали, защищая его, тысячи стрел, беспрестанно пускаемых с кораблей и превративших берег моря в хребет дикобраза, привели в трепет оставшихся его воинов, и они обратились в бегство к городу; тогда мессир Иоанн Род, не сопротивляясь белее, дал убить себя на том самом месте, где погибли все его товарищи.

С этой минуты начался рукопашный бой, побежденные и победители входили вместе в город Кадсан, — и, рассыпавшись по всем улицам, превратили сражение в бойню. С одной стороны Кадсана был океан, с другой — рукав реки Эско, и весь гарнизон, лишенный возможности спастись, был частью истреблен или взят в плен; из числа шести тысяч, составляющих его, больше четырех тысяч легло на месте.

Что же касается города, то он был взят приступом, а не сдался на капитуляции, следственно и был предан грабежу. Все драгоценности перевезены были на корабли, остальное же, как равно и все строения сожжено; и англичане удалились только тогда, когда от целого города не осталось ничего, кроме пепла, и этот город — многолюдный остров, так населенный накануне, представлял собой груду камней и пепла, и оставался безмолвным так, как в ту минуту, когда вышел из моря.

В продолжение этого времени политические переговоры шли наравне с военными действиями, оба посольства возвратились опять в Ганд. Герцог Брабандский согласился соединиться с Эдуардом, с условием, что получит от короля Англии единовременно десять тысяч фунтов стерлингов и потом еще шестьдесят тысяч в разные сроки, обязываясь дать тысячу двести воинов, с тем только, чтобы содержание их было на счет Англии, и предлагая родственнику и союзнику своему Эдуарду свой замок Лувен, как резиденцию, приличную для него более, нежели дом пивовара Дартевеля.

Ответ Людовика V Баварского был тоже не менее удовлетворителен. Граф Жюлие, которого Эдуард присоединил к другим посланникам, нашел его в Флоремберге и представил ему предложение короля Англии. Тогда Людовик V согласился назвать его своим наместником в Империи. Звание это давало ему право чеканить золотую и серебряную монету с изображением императора и предоставляло власть набирать войска в Германии; два посланника от императора сопутствовали посланникам при их возвращении, для того, чтобы в то же самое время условиться с королем Англии о месте и подробностях церемонии. Что же касается мессира Жюлие, то император в знак своего к нему благоволения и в вознаграждение за то предложение, представителем которого он был, из графа сделал его маркизом.

На другой день явился в свою очередь и Готье-Мони, оставив свой флот в гавани Останда, с донесением, что приказание Эдуарда исполнено, и что если ему угодно, то он может приказать засеять как поле, то место, на котором до сих пор находилось гнездо Фламандских пиратов под названием города Кадсана.