– В помощь вам святая дева Мария, – откинув капюшон, низко поклонился монах. Высокий, мускулистый, сильный. Молодой – вряд ли старше тридцати. Рангони с любопытством всмотрелся в угрюмое, даже несколько фанатичное лицо. Квадратный волевой подбородок; крупный, с горбинкой нос; кустистые, нависшие над глубоко запавшими глазами брови. Тонкие, пожалуй, слишком тонкие для столь широкого лица, губы усиливали впечатление мрачной силы, чему способствовала и прическа монаха – тот был абсолютно лыс.

– Ты звал меня, брат, – посмотрев на Лавицкого, негромко промолвил монах. – Я пришел.

– Я хочу разрешить тебе паломничество, брат Гилберт, – улыбнулся иезуит. – То самое, о котором ты очень просил.

В глубоко запавших глазах монаха промелькнула на миг бурная радость. Промелькнула и тут же погасла – брат Гилберт, несомненно, умел владеть собой.

– Да благословит тебя Господь, брат! – Монах поклонился. – Я готов отправиться в путь хоть сейчас.

– Отправишься, – усмехнулся Лавицкий. – Заодно – выполнишь мое поручение.

– Приказывай. И не сомневайся в успехе!

Иезуит перевел взгляд на нунция, и тот поставил на стол небольшую шкатулку:

– Эту вещь надо надежно спрятать в одном из аббатств Нормандии. И оставаться рядом, присматривать, ожидая посланца.

– Не такая уж и трудная задача, брат… э…

– Можешь называть меня – монсеньор.

– Монсеньор?!

– Именно. – Лавицкий строго взглянул на монаха. – Подробные инструкции получишь от меня позже. Помни – за то, что находится там, – он кивнул на ларец, – ты отвечаешь даже не головой – душою!

– Я исполню все! И так, как будет приказано. – Монах снова поклонился.

– Ты француз? – неожиданно спросил Рангони по-французски.

– Да, француз.

– Тогда почему – Гилберт? Лучше зваться – Жильбер!

– Именно так меня и зовут братья, монсеньор.

– Ты бенедиктинец?

– Я служу ордену Иисуса! – с затаенной гордостью ответил монах.

– И, видит Бог, служит неплохо, – с улыбкой пояснил Лавицкий.

– Что ж. – Рангони тоже улыбнулся. – Ты произвел на меня неплохое впечатление, брат Жильбер. Ступай же и исполни все в точности. Знай, ты получишь за это сторицей не только на том свете, но и на этом. Думаю, несомненно найдется монастырь, которому потребуется именно такой аббат, как ты, брат!

Монах с достоинством поклонился и, испросив разрешения, поцеловал руку нунция.

– Благословляю тебя, брат! – на прощанье перекрестил его Рангони. – И да поможет тебе Святая Дева.

Шаги удаляющегося монаха застучали по лестнице.

– Я передам ему ларец утром, вместе с инструкциями, – тихо пояснил иезуит. – Брат Жильбер – верный человек и исполнит все в точности.

– Не сомневаюсь, брат. А что за аббатство ты подобрал?

Оглянувшись на дверь, Лавицкий нагнулся к самому уху нунция, прошептал.

– Ого! – изумился Рангони. – Поистине, этот монастырь – самая неприступная крепость из тех, что я знаю! Да благословит нас Иисус, аминь!

– Аминь, – негромко повторил Лавицкий.

А папский посол, монсеньор Александр Рангони, вернулся домой в приподнятом настроении. Слава Пресвятой Деве, дело, кажется, сладилось – компрометирующие «ин ператора» документы будут находиться в столь хорошо укрепленном месте, что лучше и желать нечего! И, в общем-то, не столь уж далеко.