– Да пожалуй, найдется.

– Во! И у меня звенит в кошеле кое-что. Погуляем!

Иван быстро натянул на рубаху узкий камзол из тонкого синего сукна с длинными – по новой моде – разрезными рукавами и воротником-жерновом.

Нахлобучив на голову берет, Жан-Поль скептически осмотрел приятеля.

– Что? – озаботился тот. – Шпага топорщится? Или гульфик не завязан?

– Нет, с гульфиком все в порядке. А вот твой воротник – другое дело.

– А что с моим воротником? – удивился Иван. – Очень даже красивый воротничок, неудобный, правда.

– Красивым он был лет двадцать назад, – насмешливо поведал нормандец. – Не обижайся, Жан, но сейчас такие только старики носят да всякие там торговцы рыбой и прочие недостойные уважения личности. Брабантские кружева – вот что теперь на острие моды! Знаю по пути одну лавку, зайдем.

– Кружева? – подозрительно переспросил Иван. – Их ведь только женщины носят.

– А теперь – и мужчины, – расхохотался Жан-Поль. – Из тех, что не хотят прослыть деревенщиной. Потратишь несколько су – пока еще кружева дешевы, – не обеднеешь!

– Ну ладно, – махнул рукой Иван. – Идем, показывай свою лавку.

– Купите цветы, господа! Подарите вашим дамам.

– Обязательно купим, – поклонился Жан-Поль. – Только на обратном пути.

– А ваш братец, наверное, другого мнения?

– Братец? – Нормандец расхохотался, кивнув на Ивана. – А, вы про моего кузена! Он от природы неразговорчив. Но его молчание вовсе не означает его согласия.

Иван ухмыльнулся – тоже еще, братец нашелся. Вообще-то да, они с Жан-Полем были похожи, и даже очень. Оба высокие, стройные, Иван, правда, чуть выше нормандца, оба блондины, только Жан-Поль чуть посветлее, ну и глаза у обоих разные, у Ивана – карие, а у нормандца – синие, словно море, вернее, как пролив Манш, на берегу которого Жан-Поль и родился. Да и по возрасту парни почти одинаковы – Ивану семнадцать, а нормандец на год старше.

Невдалеке от Нотр-Дама приятели перешли по мостику на остров Сите, в старый город, шли с опаской, оглядывались – не встретить бы кого из знакомых профессоров: Латинский квартал, где университеты, вот он, за спиной, рядом. Ну, Бог милостив, пронесло – никого не встретили, так и добрались почти до самого собора, то ли еще недостроенного, то ли постоянно перестраиваемого – но, в общем, ничего, красиво, Иван даже засмотрелся, пытаясь разглядеть сидевших на фронтоне химер.

– Ну, что уставился, будто в первый раз Нотр-Дам увидел? – Жан-Поль невежливо схватил приятеля за рукав. – Вон она, лавка-то, – там!

Кружевная лавка – впрочем, в ней продавались и перевязи, и плащи, и пуговицы, и еще какие-то галантерейные мелочи – и в самом деле располагалась недалеко от собора, на одной из многочисленных улочек, стиснутых домами так, что едва можно было разойтись двум встречным прохожим. Вот и Иван, уже на выходе из лавки, чуть было не столкнулся с какой-то знатной дамой в бирюзовом нарядном платье и желтой шелковой накидке на плечах. Естественно, дама была не одна, со служанками – видать, кружевная лавка и впрямь начинала пользоваться популярностью.

– Excusez-moi, madame, – едва не наступив даме на ногу, сконфуженно извинился юноша.

– О, non! – Дама, оказавшаяся совсем еще молоденькой девушкой с милым приятным лицом и большими серыми глазами, засмеялась, шутливо нахмурив брови. – Non madame! Mademoiselle!

– Pardont-moi, mademoiselle.