— Конечно. Доктор Бернстайн.

— Доктор Бернстайн лысый. А на твоих трусах светлый волос.

Ее кожа цвета кофе со сливками побледнела, но она держалась вызывающе.

— Ну, Шерлок Холмс, какой ты делаешь из этого вывод?

— Что ты занималась сексом с мужчиной, у которого длинные светлые волосы.

— Почему это должен быть мужчина?

— Потому что тебе нравятся мужчины.

— Мне могут нравиться и девушки. Это модно. Теперь все бисексуалы.

Джорджу стало не по себе.

— Я вижу, ты не отрицаешь, что у тебя любовный роман.

— Какой ты догадливый.

Он покачал головой.

— Ты не принимаешь это всерьез.

— Вероятно.

— Так значит, ты признаешь это? С кем ты спишь?

— Не скажу, поэтому больше не спрашивай. Джордж едва сдерживал себя.

— Ты разговариваешь так, будто не сделала ничего дурного.

— Я не стану притворяться. Да, я встречаюсь с человеком, который мне нравится. Извини, что причинила тебе боль.

Джордж был совсем сбит с толку.

— Как это могло случиться так быстро?

— Это случилось постепенно. Мы женаты уже более пяти лет. — Розы увяли.

— Что я сделал не так?

— Женился на мне.

— Когда ты стала такой злой?

— Разве я злая? Мне просто все надоело.

— Что ты собираешься делать?

— Я не стану бросать его ради супружества, которое уже почти перестало существовать.

— Ты же знаешь, что я не могу согласиться с этим.

— Тогда уходи. Тебя никто не держит.

Джордж сел на пуфик перед ее туалетным столиком и закрыл лицо руками. Его вдруг захлестнула волна сильных чувств и унесла в далекое детство. Он вспомнил, как он переживал из-за того, что был единственным мальчиком в классе, который рос без отца. Он снова почувствовал мучившую его зависть, когда видел, как другие мальчики с отцами играют в мяч, меняют проколотую велосипедную шину, покупают бейсбольную биту, примеряют ботинки. Он снова кипел от злости к человеку, который в его глазах бросил их с матерыо, не питая никаких чувств ни к отдавшейся ему женщине, ни к родившемуся ребенку. Ему хотелось кричать, ударить Верину, рыдать.

Он нашел в себе силы снова заговорить.

— Я не оставлю Джека, — произнес он.

— Дело твое, — отозвалась Верина. Она выключила телевизор, сбросила журналы на пол, выключила настольную лампу и легла, отвернувшись от него.

— Это все, что ты можешь сказать? — изумился он.

— Я собираюсь спать. У меня деловая встреча за завтраком.

Он пристально посмотрел на нее. Знал ли он ее когда-либо?

Конечно, знал. В глубине души он понимал, что существуют две Верины: одна — преданный борец за гражданские права, а другая — завсегдатай вечеринок. Он любил их обеих, и он считал, что с его помощью они станут одним счастливым, уравновешенным человеком. И он ошибался.

Он оставался так несколько минут, глядя на нее при тусклом свете от уличного фонаря на углу. Я так долго ждал и любил тебя, думал он, все те годы вдалеке от тебя. Потом наконец ты вышла за меня и у нас появился Джек, и я думал, что все будет хорошо, всегда.

Он встал, разделся и надел пижаму.

Он не мог заставить себя лечь в кровать рядом с ней.

В гостевой комнате была кровать, но не застеленная. Он пошел в холл и достал из шкафа самое теплое пальто. Вернувшись в гостевую комнату, он лег в кровать и накрылся пальто.

Но он не спал.

* * *

Некоторое время спустя Джордж заметил, что Верина иногда носила одежду, которая не шла ей.