— О независимых политических партиях! — сказал Филиппов так, словно он говорил о вопиющей жестокости. — Венгры встали на опасный путь. Ярузельский сейчас говорит о том же самом в Польше. Ярузельский!

Димка понимал, чем недоволен Филиппов. Действительно поражало то, что польский тиран завел речь об участии «Солидарности» в будущем страны и о конкурировании политических партий на выборах западного образца.

И Филиппов еще не знал всего. Димкина сестра, работающая корреспондентом ТАСС в Варшаве, присылала ему достоверную информацию. Ярузельскому противостояла стена, и «Солидарность» была непреклонна. Они не только говорили, они планировали выборы.

Этого всеми силами пытались не допустить Филиппов и кремлевские консерваторы.

— События принимают очень опасное развитие, — сказал Филиппов. — Они открывают двери контрреволюционным и ревизионистским тенденциям. Какой в этом смысл?

— Смысл в том, что у нас больше нет денег для субсидирования наших сателлитов.

— У нас нет сателлитов. У нас есть союзники.

— Кем бы они ни были, они не желают делать то, что мы говорим, если мы не можем платить за их повиновение.

— Раньше мы полагались на армию для защиты коммунизма, а сейчас не на кого.

В этом преувеличении была доля правды. Горбачев объявил о выводе из Восточной Европы четверти миллиона войск и десяти тысяч танков, что было важной мерой для экономики страны и миролюбивым жестом.

— Мы не можем позволить себе такую армию, — заметил Димка.

Казалось, Филиппов взорвется от негодования.

— Как у тебя язык поворачивается говорить такое? Это конец всему, за что мы боролись с 1917 года. Ты это понимаешь?

— Хрущев говорил, нам понадобится двадцать лет, чтобы сравняться с Америкой по уровню материальных благ и военной мощи. Прошло двадцать восемь лет, а мы еще больше отстаем, чем в 1961 году, когда Хрущев сказал это. Евгений, что ты силишься сохранить?

— Советский Союз! Как, по-твоему, о чем думают американцы, когда мы сокращаем нашу армию и позволяем ревизионизму расползаться у наших союзников? Они смеются в кулак. Президент Буш намеревается победить нас в «холодной войне». Не обманывай себя.

— Я не согласен, — заявил Димка. — Чем больше мы сокращаем вооружения, тем меньше причин для американцев наращивать их ядерный арсенал.

— Надеюсь, ты прав. Ради всех нас, — сказал Филиппов и отошел.

Димка также надеялся, что прав. Филиппов указал на слабые стороны в стратегии Горбачева. Он уповал на здравомыслие президента Буша. Если американцы ответят на разоружение эквивалентными мерами, позиция Горбачева будет оправданна и его кремлевские соперники останутся в дураках. Но если со стороны Буша не последует симметричного ответа, — или, того хуже, он увеличит военные расходы, — то в дураках будет сам Горбачев. Его положение пошатнется, и его оппоненты могут воспользоваться возможностью убрать его и вернуться к «добрым» старым временам конфронтации между сверхдержавами.

Димка вошел в приемную Горбачева. Он с нетерпением ожидал встречи с Неметом. То, что происходило в Венгрии, представляло для него интерес. Димке также хотелось знать, что Горбачев скажет Немету.

Советский лидер был непредсказуем. Убежденный коммунист, он, тем не менее, не хотел навязывать коммунизм другим странам. Его стратегия была ясна: гласность и перестройка. А тактика менее очевидна: в каждом конкретном случае трудно было предвидеть, в какую сторону он метнется. Он вынуждал Димку быть начеку.

Горбачев не относился с теплотой к Немету. Венгерский премьер-министр просил час на беседу, ему предложили двадцать минут.