Под крыльцом мгновенно воцарилось ледяное молчание. Даже звериные шорохи прекратились.

— Поди сюда, — сказал Майлз.

Под приглушенный аккомпанемент испуганных шепотков и нервных смешков средний сын Кейрела осторожно, ссутулившись, взобрался на крыльцо.

— Вы трое, — указательный палец Майлза пригвоздил троицу, собравшуюся в бегство, — подождите там. — Пим грозно нахмурился, в подтверждение сказанного, и приятели Зеда встали, как парализованные, смотря широко открытыми глазами. Головы их торчали над полом крыльца в один ряд, будто вздетые на колья над какой-нибудь крепостной стеной в древности для назидания прочим злоумышленникам.

— Что ты только что сказал своим друзьям, Зед? — спокойно спросил Майлз. — Повтори.

Зед облизал губы.

— Я просто сказал, что вы приехали, чтобы убить Лема Цурика, господин. — Зед явно забеспокоился, а не входит ли в намерения кровожадного Майлза также уничтожение невоспитанных, нахальных мальчиков.

— Это неправда, Зед. Это опасная ложь.

Зед растерялся.

— Но… так мой папа сказал.

— На самом деле я приехал, чтобы поймать того, кто убил новорожденную дочь Лема. Может быть, это Лем. А может быть, и нет. Ты понимаешь разницу?

— Но Харра говорит, что это Лем сделал, а она же должна знать, он её муж и всё такое.

— Девочке кто-то сломал шею. Харра думает, что это Лем, но она не видела, как это произошло. Я хочу объяснить тебе и твоим друзьям, что я не могу ошибиться. Я просто не могу обвинить не того человека. Моя сыворотка правды мне не позволит этого сделать. Если Лем Цурик этого не делал, ему достаточно прийти сюда и рассказать мне правду, чтобы снять с себя подозрение. Но предположим, что это всё-таки он. Что я должен сделать с человеком, убившим младенца, Зед?

Зед заёрзал.

— Ну ведь это был всего лишь мутантик… — Тут он закрыл рот и покраснел, старательно избегая смотреть на Майлза.

Может быть, это слишком много — требовать от двенадцатилетнего мальчика, чтобы его интересовали какие-то младенцы, тем более мутанты… Нет, черт побери, это не слишком много. Но как пробить эту колючую защиту? И если Майлз не может убедить даже одного ершистого двенадцатилетнего мальчишку, каким волшебством он собирается перевоспитать всё взрослое население округа? Прилив отчаяния внезапно вызвал в нём желание впасть в бешенство. Эти люди, чёрт побери, просто невозможны. Он твёрдо осадил себя.

— Твой отец отслужил двадцать лет, Зед. Ты гордишься, что он служил Императору?

— Да, господин. — Зед, чувствуя, что его загнали в ловушку ужасные взрослые, отчаянно искал взглядом спасения.

Майлз напирал. — Ну так вот, этот обычай — убивать мутантов — позорит Императора, когда он представляет Барраяр перед всей галактикой. Я там был. Я знаю. Они называют нас всех дикарями, из-за преступлений немногих людей. Это позорит графа, моего отца, перед другими графами, а Лесную Долину — перед всем остальным округом. Солдат зарабатывает воинскую славу, убивая вооруженных врагов, а не младенцев. Это затрагивает также и мою честь, как представителя рода Форкосиганов, Зед. Кроме того, — Майлз обнажил зубы в недоброй улыбке и подался вперёд из кресла; Зед попятился, насколько хватило смелости. — Ты удивишься, узнав, что способен сделать всего лишь мутантик. В этом я поклялся на могиле моего деда.

Зед как-то не проникся сказанным, напротив, он был подавлен. Он ссутулился еще больше, почти скрючился. Майлз откинулся назад в кресле и отпустил его, устало махнув рукой. — Иди играй, мальчик.

Зеда не нужно было просить два раза. Он и его спутники рванулись за угол дома, будто подброшенные пружиной.