|
Тоже самое замечание встречаем и у Феодорита (I, 18 (17)), но последний мог заимствовать его только у Созомена. Другой пример. Феодорит рассказывает случай преследования императором Валентом епископа Едесского Варсы и других клириков (IV, 16–17) 14. 15). Главный источник, откуда черпал свои сведения Феодорит в указанном рассказе определить было бы трудно, так как об этом говорят и Руфин и Сократ и Созомен, если бы автор не поименовал одно должностное лицо Едессы и тем самым не открыл бы нам: кто главный руководитель Феодорита. Феодорит упоминает Едесского префекта, по имени Модеста; а так как это имя из числа историков указывает один Созомен (VI, 18 сл. Сокр. IV, 18), то не остается сомнения, что Феодорит известием о событии одолжен преимущественно Созомену. Еще пример. Феодорит сообщает сведения (IV, 23 (20)) о избрании Моисея во епископы Сарацинов. Событие это рассказывается и Руфином и Сократом и Созоменом. При сличении известий Феодорита по этому случаю с известиями Созомена открывается, что Феодорит несомненно читал Созомена, когда сообщал известие о постановлении Моисея в епископы. Это можно видеть из того, что Феодорит называет Сарацинов «измаильтянами», как не называют их ни Сократ, ни Руфин, но как называет их Созомен (VI, 38), указывающий и причину, по которой будто бы потомки Измаила стали именоваться новым именем: Сарацины. Хотя можно было бы привести и другие образцы зависимости Феодорита от Созомена, но полагаем, что и приведенных достаточно для нашей цели.
Заметим одно: зависимость Феодорита от Сократа и Созомена не может ни мало отнимать чести у Феодорита, ибо это долг каждого последующего историка — советоваться с более ранними историками. Если Феодорит писал свою историю после того, как появились труды Сократа и Созомена, которые известны были епископу Кирскому, то само собою напрашивается вопрос: что побудило Феодорита взяться за это дело, — тем более, что этот историк не довел своего труда даже до той грани времени, до какой простираются церковные истории Сократа и Созомена? В истории Феодорита нет определенного ответа на этот вопрос Правда, в начале своего труда (I, 1), (praefatio) Феодорит вскользь упоминает, что он имеет в виду записать незаписанное историками (τα λειπομενα συγγραφαι), но это, кажется, нужно понимать так, что он считает себя прямым продолжателем Евсевия (ibid), а не так, что он хочет пополнить Сократа и Созомена, о которых он совсем молчит. При том, если бы он хотел пополнить Сократа и Созомена, как иногда думают, то он не стал бы пересказывать того, что уже было рассказано его предшественниками, однако ж он не считает лишним и еще рассказать о том, что уже было оповещено Сократом и Созоменом. У Феодорита не было также намерения поправлять ошибки его предшественников, потому что, если он иногда и поправляет Сократа и Созомена, то это случайность, а не цель твердо намеченная. Цель, какую поставил себе Феодорит при написании истории, определенно им не выражена, но она в значительной мере открывается при внимательном чтении его истории. Он не думал ни пополнять Сократа и Созомена, ни поправлять их, он хотел написать такую же общую историю церкви известного времени, но в ней он хотел осветить новым светом жизнь и деятельность церкви Антиохийской и вообще церковного округа Сирского: осветить, как с тем, чтобы показать значение этой части общества христианского в совокупной жизни церкви, так и с тем, чтобы дать некоторое руководство для своих современников, захваченных движением монофизитским. Посмотрим, какими путями Феодорит идет к достижению своих намерений. Прежде всего, он старается изобразить в возможно ярких блестящих чертах всех православных епископов Антиохийских IV и начала V века. Начать с Евстафия Антиохийского (323–340 г.). Феодорит отводит ему почетнейшее место между членами первого вселенского собора, приписывает ему честь торжественного приветствования императора Константина речью на этом соборе (I, 7 (6)), о чем никто из историков не упоминает. |
