Элинор знала, но в беспорядке и хаосе своей собственной плохо управляемой жизни, забыла об этом.

— Я бы не стала называть свое семейство слишком терпеливым, скорее скептически настроенным и властным. А кто еще есть в твоем списке?

— Есть несколько имен. Но я не думаю, что это подходящее место, чтобы обсуж…

— Конечно же, нет. Завтра у меня ленч с тетушкой Тремейн, а утром я хочу посетить состязания по гребле, но в воскресенье у меня весь день свободен.

По выражению облегчения на лице Барбары, Элинор догадалась, что давно не выполняла своих обязанностей по отношению к подруге.

— Так мы сможем утром отправиться кататься верхом в парк? — спросила леди Барбара.

— Это будет чудесно. Я не ездила верхом целую вечность. Мне заехать за тобой в десять часов?

Барбара снова поцеловала подругу в щеку.

— Я давно хотела поговорить с тобой, но ты была так занята.

— Боже мой, я никогда не бываю слишком занята для тебя.

— А слишком ли вы заняты для меня? — послышался низкий голос Валентина.

Она собирается спросить его, как ему удается так незаметно подкрадываться к людям, но от звука его голоса по ее рукам пробежала дрожь. Он, скорее всего, дразнил ее чуть раньше по поводу того, что хочет соблазнить, но часть сознания Элинор задумалась над тем, было ли это поддразниванием или нет.

— Нет, если вы здесь из-за вальса, — весело ответила она.

Оркестр начал играть. С приподнятой бровью Деверилл бросил взгляд через плечо на музыкантов.

— Очень своевременно, не так ли? И да, как оказалось, именно поэтому я здесь. Вы извините нас, леди Барбара?

Барбара изобразила реверанс.

— Конечно, милорд.

Он предложил ей руку, и Элинор вложила свои пальцы в его ладонь. Ей вдруг захотелось, чтобы на ней не было перчаток, но в тот же момент решила, что это глупо. У нее и так достаточно проблем с угрозами Кобб-Хардинга, чтобы добавлять к ним еще и обреченный флирт с закоренелым повесой.

Валентин повел девушку на танцевальную площадку, обвил рукой ее талию и повел в вальсе. Она и прежде видела, как он танцевал, хотя и редко. Элинор знала и то, что делает он это неплохо. Тем не менее, оказалось, что наблюдать и быть в его объятиях во время танца — совершенно другое ощущение. Этот мужчина знал, что он делает, и чего он хочет. И он танцевал с ней.

В другом конце комнаты Мельбурн беседовал с герцогом Монмутом и, очевидно, оставался безразличным к тому, что она делает, и с кем она это делает. Элинор нахмурила брови.

— Мой брат не расспрашивал тебя о том, почему мы вчера ездили кататься?

— Который брат?

— Мельбурн, конечно же.

Ей показалось, что он колеблется, но при виде его кривоватой улыбки, и по тому, что случилось с ее пульсом, она не могла быть в этом уверенной.

— Он хотел знать, замышляешь ли ты что-то.

— И что ты сказал?

— Я ответил, что не осведомлен ни о чем определенном, но обязательно научу тебя жульничать в двадцать одно, если ты меня об этом попросишь.

Элинор хихикнула.

— Возможно, на следующей неделе. Спасибо тебе. Я по опыту знаю, что Себастьяну нелегко лгать.

— О, но я же эксперт в вопросах обмана. Иногда я даже не доверяю сам себе.

— Это вовсе не утешает.

Он улыбнулся ей, а эти обманчиво сонные глаза говорили о таких вещах, которые она не знала как растолковать.

— Так не должно быть. Мы придерживаемся правил или нет?

О, его поведение было таким искушающим, и это — слишком плохо для нее.