Глава 32

Она очень смутно помнила подробности их долгого, тяжелого перехода. Они пересекли шоссе, чудом избежав встречи с японским конвоем из нескольких грузовиков. После этого они шли долго, медленно и почти без происшествий. Генри Бассет плохо переносил жару. Адам снял с него рюкзак и нес двойной груз. Идти приходилось по пересеченной местности – и так день за днем. Адам помогал как мог и малышке-китаянке. Через неделю они добрались до Вайчоу, а затем несколько благословенных дней наслаждались путешествием на барже по Ист-Ривер.

Только мысль о том, что Риф все еще жив, поддерживала душевные силы Элизабет. Люди в деревне, где остался Риф, были настроены дружелюбно. Они обязательно постараются выходить его, а если будет нужно, спрячут от японцев. В один прекрасный день он нагонит ушедшую вперед группу. Элизабет была настолько уверена в этом, что эта мысль помогала ей переносить и жажду, и грязные завшивевшие одеяла, на которых приходилось спать, и изнурительные переходы.

Часть дороги они проехали на военном грузовике, потом двинулись по железной дороге в Чунгкин: деньги на билеты им дали в методистской миссии Куконга.

– Никогда бы не поверил, скажи мне кто-нибудь раньше, что я смогу проделать такой путь, – все повторял Бассет. – Честное слово, никогда не думал, что мы сможем столько пройти!

Адам лишь устало улыбался в ответ, потому что и у него бывали минуты сомнений, когда он не верил, что они смогут добраться до Чунгкина. Двухмесячный переход серьезно подорвал его здоровье, и Адам не заблуждался на этот счет. Никогда больше ему не бывать таким крепким и здоровым, как прежде.

Когда Адам вошел в роскошную ванную своей комнаты в британском посольстве и после длительного перерыва увидел себя в зеркале, то поначалу даже не узнал – он стал стариком. Его еще густые волосы совсем побелели. А отросшая борода делала его похожим на карикатурного отощавшего Санта-Клауса.

Намылив бороду, Адам приготовился ее сбрить. Краем глаза наблюдая за Элизабет, он восхищался ее фигурой. Она выглядела изящной и стройной, хотя и располнела в талии. Работники посольства принимали их как мужа и жену, а Элизабет и Адам были до такой степени измучены, что им не хотелось и думать о том, чтобы пускаться в объяснения по поводу своих истинных отношений.

– Так проще, – сказал ей Адам. – Тем более в твоем положении.

Элизабет было все безразлично. Единственной ее мыслью было услышать что-нибудь о Рифе, о том, что он жив-здоров.

– Должен быть опубликован официальный список всех военнопленных, захваченных японцами, не так ли? – спросила она у Адама. Ее глаза были полны надежды, а в бледном лице не было ни кровинки.

– Непременно, – ответил он, размышляя о том, соблюдают ли японцы Женевскую конвенцию. – Но пройдет еще не один месяц, прежде чем Красный Крест получит доступ к информации о попавших в плен.

– Я подожду, – тихо ответила она и чуть притронулась к своему округлившемуся животу. – Но все равно, Адам, я уверена, что Риф жив.

Через несколько часов после прибытия Адама пригласили сделать официальный доклад военному командованию. Он сообщил все, что мог, обрисовав ситуацию в Гонконге. Рассказал о зверствах в полевом госпитале, привел приблизительные цифры погибших, поведал о жестокости японцев, о серьезной ране Рифа и о том, что тот был вынужден остаться, чтобы не задерживать отряд.

Полковник, которому удалось всего за несколько дней до Адама добраться до Чунгкина, осторожно поинтересовался:

– Как вы думаете, капитан Эллиот может остаться в живых?

Адам, поколебавшись и думая о Бет и ее уверенности, что Риф все еще жив, ответил:

– Нет, сэр.