Смерти Арнольда Филипа Леверета уделялось несколько абзацев. Умер он в своем доме в Порт-Вашингтон от сердечного приступа, оставив безутешную вдову и троих детей. Получил хорошее образование; работал для некоторых известных биржевых маклеров, прежде чем основал собственный бюллетень «Еженедельный обзор Котрелла». Смерть настигла его, когда ему было пятьдесят восемь, и это подтверждало то, в чем я и так уже не сомневался.

Чудная все-таки вещь — человеческий мозг! Сам не знаю, как это получилось; может, во время чтения некролога я боковым зрением увидел другую заметку и она отпечаталась в памяти. Так или иначе, уже выйдя на улицу, я поспешно вернулся и заказал индекс «Таймс» за 1959 год. В этом году Леверет начал печатать свой «Обзор», может быть, это послужило толчком.

Я медленно водил пальцем по колонкам и наконец удовлетворенно крякнул. На это я даже не надеялся — в 1959 году умерла миссис Мартин Вэндерпол!

В индексе было всего несколько строчек. Жена священника, приход которого находится где-то на задворках Бруклина. И все. Только когда я заказал подшивку «Таймс» за этот год, стало ясно, почему я не нашел в индексе никаких подробностей.

Миссис Мартин Вэндерпол, урожденная мисс Фрэнсис Элизабет Хегерман, покончила жизнь самоубийством. Перерезала себе вены и была найдена мертвой в ванне своим единственным сыном по имени Ричард. Это произошло в ванной комнате дома приходского священника Первой реформистской церкви на Бэй-Ридж.

Сначала я вознамерился посетить бар Армстронга, но по здравому размышлению решил, что сейчас это место мало соответствовало тому настроению, в котором я находился после посещения библиотеки.

А настроение мое было более чем мрачным.

Свернув на Коламбус-авеню, я проинспектировал несколько десятков небольших баров, в каждом из них пропуская по стаканчику. Однако нервы это не успокоило, наоборот — выходя из дверей очередной забегаловки, я становился все воинственнее. Между тем на город спускалась ночь.

Сам не знаю, что руководило мной в этих метаниях по злачным местам и чего я искал, переходя с одной улицы на другую. Такое со мной уже не раз бывало. Человеку иногда необходимо выпустить пар.

То, что мне было нужно, я нашел в районе Восьмидесятых улиц. Заскочив в очередное заведение с ирландским названием и испаноязычной публикой, я раскачивающейся походочкой, свойственной морякам и пьяницам, отправился дальше в поисках приключений. И поиски наконец завершились успехом.

В темной подворотне метрах в пяти от меня мелькнула неясная тень. Я радостно пошел навстречу. Когда в руках появившегося человека мелькнул нож, я понял: вот тот, кто мне нужен. А тот еще не подозревал, на кого нарвался.

— Эй ты, гони деньги, да побыстрей! — рявкнул незнакомец.

На обыкновенного воришку-наркомана не похож. Те, как правило, залезают в квартиры, если точно знают, что хозяев нет дома, и забирают аппаратуру и всякую мелочь, за которую можно выручить необходимую на дозу сумму. И уж, во всяком случае, не носят при себе ножи. Если какой-нибудь начинающий наркоман и прихватит с собой перочинный ножик, так только для того, чтобы показать дружкам, какой он крутой.

Парень подошел почти вплотную и поиграл ножом перед моим носом. Огромный тесак, каким пользуются мясники в лавках, — с деревянной рукояткой и пятнадцатисантиметровым лезвием, блестевшим в свете луны.

— Ну-ну, полегче, приятель, — сказал я.

— Пошевеливайся! — скривив рот, заорал он.