— А меня Пелагея Ивановна, — ответила старушка, с трудом приходя в себя, так сильно она поразилась моим выдуманным способностям.

Потом она глубоко вздохнула и сказала:

— Ну, ладно, милая. Пойдем, коли хочешь. Постараюсь тебе помочь. Вижу, ты девушка серьезная, не свистушка какая-нибудь. Да Вадим Викторович с такими и не водится.

Мы спустились вниз вместе с доброй старушкой, она даже забыла про формы для пирогов. Когда мы поднялись в ее квартиру, я устремилась к балкону.

Через него, человеку, умеющему ходить по канату, было совсем несложно перелезть в квартиру Маслова. Но я не умела этого делать. Правда, я сразу же постаралась убедить сама себя, что говорила Пелагее Ивановне чистую правду. Это придало мне уверенности, и я встала на маленькую скамеечку, примостившуюся в углу.

Если вы думаете, что мне совсем не было страшно, то глубоко заблуждаетесь. Боялась я отчаянно. Но старалась ни в коем случае не обнаружить свой страх перед Пелагеей Ивановной.

Она стояла рядом, с интересом и некоторой тревогой наблюдая за моими действиями.

— Может, веревками тебя обвязать, Олюшка? — заботливо спросила она. — У меня веревка-то имеется.

— Да что вы! — храбро ответила я. — Мне веревки ни к чему!

С этими словами я вскарабкалась на балконные перила, намертво вцепившись в решетку, разделяющую соседские балконы. Еще немного усилий, и прыжок с перил на соседний балкон.

Все, я на месте!

Теперь Пелагея Ивановна взирала на меня как на колдунью.

— Ну, молодец, девка! — восхищенно похвалила она меня. — А назад опять, что ли, так же полезешь?

— Да нет, — ответила я смущенно, — лучше я уж через дверь выйду, спасибо вам огромное!

Старушка успокоилась и скрылась в своей квартире. Она сразу прониклась ко мне симпатией и ни на секунду не усомнилась в чистоте моих намерений. Приятно, что есть такие люди.

Оставшись одна, я быстро приступила к поискам. Маслов, похоже, домосед. Кто его знает, возьмет да и вернется сейчас? Что тогда делать? И какой позор это будет перед Пелагеей Ивановной, когда она узнает, с чем я пожаловала. И даже сделала ее невольной соучастницей своего преступления.

В спальне я перерыла все постельное белье в шкафу, стараясь класть его на место ровно, чтобы скрыть следы своего преступления.

Потом полезла в трельяж. Тщательно обследовала письменный стол. Перебежав в другую комнату, я остановилась. Дело в том, что здесь особенно нечего было осматривать. Диван, кресла, тумбочка под телевизором. Я залезла в тумбочку, но, кроме видеокассет, в ней ничего не было.

Я посмотрела на книжный шкаф. Хорошо бы, конечно, его проверить, но если я стану перетряхивать каждую книжку, то рискую задержаться здесь надолго.

Вытаскивая по нескольку книжек из каждого ряда, я передвигала остальные в надежде, что Маслов что-то хранит между книгами. Надежда моя не оправдалась.

Вскоре я уже выскакивала из квартиры Маслова, закрывая дверь, и бегом бежала по лестнице.

Похоже, что ничего компрометирующего Вадима Маслова у него дома нет. А может, и вообще нигде нет.

Посмотрим, найду ли я что-нибудь у Воронова. Вполне вероятно, что визит и к нему окажется напрасным.

Я долго слушала гудки в телефонной трубке, свидетельствующие о том, что Михаила нет дома. Наконец решилась.

Я поднялась на нужный мне этаж и снова остановилась перед дверью. Теперь предстояло решить вопрос о том, как попасть в эту квартиру.

То, что я так удачно смогла проникнуть к Маслову, меня окрылило, и я позабыла, что такие, как Пелагея Ивановна, встречаются в наше время крайне редко, а чаще всего можно встретить злобных мегер, вроде вон той тетки с огромной собачищей, спускающейся по лестнице и бросающей на меня подозрительные взгляды.