И тут Саймон замер на месте. Сердце у него чуть не выпрыгнуло из груди. Посреди двора возле видавшей виды деревенской повозки стояла его молодая жена. Вероятно, каким-то непостижимым чувством, не видя Саймона и даже не слыша его голоса, Катриона поняла, что он рядом, и обернулась. Ловко подхватив широкополую шляпку, которую гулявший по двору свежий ветерок едва не сорвал с ее головы, она встретила появление мужа лучезарной улыбкой. Саймон поймал себя на мысли, что сейчас в гостиничном номере даже влюбленная Бесс вряд ли смотрела на своего Джема с более обожающей улыбкой.

Теперь Уэскотта раздирали надвое сразу два чувства: клокочущая злость и блаженное облегчение. Какое-то время он мучительно соображал, стоит ли ему заключить молодую жену в объятия или тут же на месте задушить галстуком.

Не догадываясь о душевном состоянии Саймона, Катриона зашагала к нему навстречу. От стремительного движения вокруг ее стройных ножек побежали веселые волны зеленых юбок из узорчатого муслина. Уэскотт все еще стоял на месте в замешательстве, решая, радоваться ему или обрушить на беглянку весь свой гнев.

Не успела Катриона открыть рот, чтобы поздороваться, как Саймон все-таки набросился на нее с обвинением:

— Где это тебя черти носят?

Катриона застыла в изумлении, но быстро пришла в себя.

— У меня было свидание в конюшне с молодым Джемом, — с самым невинным видом сообщила она. — После этой ночи меня просто разбирало любопытство, почему они так громко кричали?

Саймон пристально вгляделся в жену, и его недавние мысли о наказании за ее побег сменились новыми желаниями. Теперь он хотел совсем другого — схватить Катриону в охапку и зацеловать до бесчувствия.

Удерживаясь от такого соблазна, Уэскотт даже сложил руки на груди.

— Ну и как, сумел этот парень удовлетворить твое любопытство?

Катриона игриво пожала плечами:

— Другие были получше его.

— Еще не были, — спокойно ответил Саймон. — Но будут. — Он все так же сердито смотрел на нее, но уже втайне любовался свежим розовым румянцем на щеках девушки. — Ладно, надеюсь, ты поймешь мое беспокойство. Что это за дела? Я просыпаюсь, поворачиваюсь на бок, чтобы сказать моей молодой женушке «доброе утро», и выясняется, что ее и след простыл!

Катриона усмехнулась:

— Ты, наверное, хотел сказать «добрый день». Саймон, прищурившись, взглянул на лазурное небо и понял, что она права. Солнце уже перевалило через точку полудня и клонилось к горизонту. — Я пыталась разбудить тебя раньше, но мне это не удалось. Когда же я поняла, что ты так и пролежишь в кровати полдня, решила начать сборы в дорогу.

Уэскотт оглядел двор, но ни одной кареты не было, не считая ветхой колымаги. Да и та была так нагружена, что потрескавшаяся основа телеги прогнулась.

— А где же наша карета?

Катриона хлопнула себя по голове, вновь удерживая шляпу от порывов ветра, и напряженно улыбнулась:

— Боюсь, уже на пути в Лондон.

— Не понял, куда-куда? — недоуменно переспросил Уэскотт, опасаясь, что не только в глазах у него все расплывалось после пьяного кутежа, но и слух притупился.

— Послушай, как все было. Я сказала Джону, что сегодня мы едем в Северное нагорье. А он мне заявил, что ему велено отвезти нас только до Гретна-Грин. И добавил, что знает мнение моего дяди, который осудил бы такую проделку и скорее всего даже уволил бы кучера по возвращении в Лондон.