Почувствовав приближение Катрионы, Саймон обернулся и посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. Несмотря на все приготовления, он не был уверен, что Катриона придет, и она это хорошо понимала.

Катриона подошла ближе, нервно разглаживая ткань льняной юбки своего простого ночного наряда. Она только что искупалась в ручье, и к влажной коже ткань прилипала в самых неожиданных местах. Катриона подумала, что для такого циника, как Уэскотт, ее появление в ночной рубашке целомудренно белого цвета может стать удобным поводом, съязвить о Жанне Д'Арк, идущей на костер. Однако никаких шуток не последовало. Саймон просто смотрел на нее из-под длинных густых ресниц с золотистыми кончиками, и она вспомнила, как ей всегда нравились такие не по-мужски красивые ресницы, как она втайне завидовала ему из-за этого.

Он стоял перед ней, длинноногий и босой, в замшевых брюках и расстегнутой на груди батистовой рубашке цвета слоновой кости. Рыжеватые волосы Саймона свободно лежали, слегка прикрывая лицо. Хотя шрамы и иные следы бурно прожитых лет явственно отпечатались на нем, его мужская красота, когда-то так впечатлившая юную Катриону, нисколько не потускнела. Она даже побаивалась, что достаточно ему проявить немного нежности, как ее истосковавшееся по любви сердце тотчас все простит ему и не станет ничему противиться.

Остро ощущая на себе ничего не пропускающий взгляд Уэскотта, Катриона осторожно проскользнула мимо него и прилегла на подготовленную постель. Она старалась сейчас не вспоминать свои романтические фантазии о том, как в первый раз в жизни взойдет к мужу на супружеское ложе. Тем более что почти во всех фантазиях в роли мужа ей представлялся именно Саймон Уэскотт.

Она повернулась на бок и сосредоточила внимание на звездочке, сиявшей под изящным изгибом лунного диска.

— Если ты не против, сделай так, чтобы все закончилось побыстрее. Я понимаю, что за тобой идет слава искусника в любовных делах, но если тебе нет особой разницы, то давай лучше обойдемся без всяких разных… любезностей.

— Без любезностей? Это звучит так, как будто я тебя пригласил на чаепитие, а потом мы расстанемся, обменявшись визитными карточками.

— Ты прекрасно понял, что я имею в виду. Мне бы хотелось, чтобы ты получил свое удовлетворение и исчез с глаз моих.

Катриона, даже не видя лица Саймона, почувствовала, как он недоволен.

— А о твоем удовольствии думать не нужно?

— Разве это важно для мужчин?

— Смотря для каких.

Уэскотт наклонился над ней и, словно огромная золотистая рысь, стал медленно придвигаться к Катрионе всем телом, пока не закрыл собой луну и полнеба. — Значит, ты предпочитаешь совсем простые действия? Получается, я должен задрать твою ночнушку, получить свое удовлетворение, а затем спокойно прикрыть тебя, как только я… кончу, — процитировал он наивные слова Катрионы, произнесенные в доме дяди Росса.

— Да уж, пожалуйста, — жестко выпалила она. — Именно, это я и прошу сделать.

Саймон долго задумчиво смотрел на нее, затем кивнул в знак согласия:

— Ну, хорошо. Но видит Бог, я совсем не хотел бы снова тебя разочаровывать.

Подавив судорожный вздох, Катриона отвернула лицо в сторону и закрыла глаза. Тайком подглядывая за котами и жеребцами в дядином поместье, она приблизительно представляла себе смысл предстоящего действия. Однако опасная власть этого процесса, над его участниками до сих пор казалась ей непостижимой загадкой.

Она приложила немалые усилия, чтобы не вздрогнуть, когда теплые руки Уэскотта дотронулись до ее лодыжек.