-  Я признаю, - продолжил он, не дождавшись ответа, - что между нами вышло маленькое недоразумение, но кто старое помянет - тому глаз вон. Я осознал свою вину и готов перед вами извиниться.

    От его простоты я, просто, растерялась. И, что удивительно, Василий Иванович был совершенно искренен, и говорил то, что думает.

    -  Хорошо, извиняйтесь, - согласилась я.

    Трегубов опять нежно, улыбнулся и сказал:

    -  Раз, два, три, все забыто! Ну, вот теперь мы с вами опять друзья и можно считать, что между нами больше нет никаких неудовольствий!

    Я неопределенно покачала головой. Мне не понравились ни такое странное, игривое, извинение, ни то, что он при этом думал.

    -  Теперь я буду рад получить от вас бумаги, которые мы сгоряча составили! - сказал он. - Вам они без пользы, а мне будет забавно почитать их как-нибудь на досуге.

    И опять я не нашлась, что ему ответить и промолчала. Трегубов состроил мне глазки и шутливо погрозил пальцем.

    -  Я вижу, вы хотите меня немножко помучить! Воля ваша, но я и так уже настрадался без вашего общества!

    -  Зачем же мне вас мучить, - наконец, ответила я ему в тон. - Бумаги серьезные и мне будет жаль с ними расставаться. Пущай они лучше будут у меня.

    -  Зачем они вам?! - удивленно воскликнул он. - Что за нужда такой красавице пачкать пальчики в чернилах!

    -  Ну, что не говори, а на право собственности всегда требуются документы.

    -  Право собственности? - воскликнул Трегубов и рассмеялся. - На что?

    -  На Завидово, - ответила я - и на другие ваши имения.

    -  Так вы приняли ту шутку всерьез? - он так веселился, словно я говорила что-то очень смешное или нелепое.

    -  Более чем и собираюсь взыскать ваши обязательства согласно закону, - без улыбки ответила я.

    Василия Ивановича мои слова заметно расстроили, он даже слегка нахмурил брови.

    -  Ну, право, я даже не знаю, что на это сказать! У всякой шутки должен быть край. К чему нам с вами ссориться по пустякам!

    -  Согласна, давайте не ссориться, признайте свои обязательства и разойдемся друзьями, - ответила я в его же тоне.

    -  Но, как же такое можно даже помыслить? Вы претендуете, на мое состояние, коего не добивались непомерно тяжелой службой, а напротив! Мне сие имущество пожаловано самой императрицей Екатериной Алексеевной, а вы, какое имеете к нему касательство?

    -  Ровно то же что и вы, любезнейший господин Трегубов. Только вы за это имущество не рисковали жизнью, а против того, получили его за несказанное удовольствие, дарованное вам императрицей, а меня вы пытались убить. Разве это не достойная заслуга?

    Не знаю, откуда у меня брались такие слова. Раньше я никогда не говорила подобным стилем, но то, как я все это сказала, мне понравилось.

    Василий Иванович был удивлен без всякой меры и сердито воскликнул:

    -  Это как убить? Я вас хотел убить? Опомнитесь, любезнейшая, с чего вам такое взбрело в голову?

    -  Нынче ночью мне даже пришлось стрелять, чтобы сохранить свою жизнь! - объяснила я.

    -  Нынче ночью? - озабочено спросил он. - Так это вы говорите об малом Евстигнее? Так вы в нем совсем не ошибаетесь! Он добрый малый, мухи не обидит, и лишь хотел с вами пошутить.