Он укусил фрукт так, чтобы прорезать пушистую кожуру и начал расчищать с краев с помощью пальцев. Это выглядело, будто он снимал жакет с фрукта. После того, как был очищен драгоценный дюйм, Коул предложил его мне через стол.

— Девушки вперед?

Я наклонилась вперед, чтобы сделать укус. Сок хлынул на мои губы, и, прежде, чем я смогла вытереть его, Коул прижал большой палец к моему рту. Он забрал сок вместе со своим пальцем и затем приблизил его к своему рту. Медленно, словно он мог попробовать мои губы на своих. Я не могла прекратить смотреть на его рот.

Затем мы целовались, голодно, жестко и непрерывно, одно насыщение за другим. Я услышала, как мой стакан опрокинулся, и содовая вытекла в слив. Нижняя часть его ладони прижалась к моей щеке; он все еще сжимал киви в своих пальцах. Все происходило, как в раю. Мои пальцы дотрагивались к его ключице, ребрам, тазовым костям выше пояса. Было чувство, будто я вечность не касалась другого человека. Он был таким настоящим, а его кожа такой теплой, все его ребра, соль и пот. Я чувствовала, насколько долго не видела его. Я чувствовала, что это было единственной вещью, которую я желала так много месяцев.

Он нетерпеливо оттолкнул обломки стола в сторону и притянул меня ближе. Киви присоединился к диетической содовой в сливе. Одна из его ладоней была на моей шее, а другая сжимала мое бедро, наполовину под юбкой. Я не могла отдышаться. Это было плохо. Я хотела его слишком сильно, чтобы остановиться, и мне нужно чтобы остановиться, или… или…

Телефон начал пронзительно, убедительно и настоятельно звонить.

Коул сказал мне в рот:

— Нет.

Но телефон продолжал звонить. Я не могла понять, почему он звучал так близко, пока я не увидела, что рядом с унитазом висит телефонная трубка.

Коул рвано выдохнул.

Я думала, что вздохну с облегчением. Но это не так.

Мои пальцы, которые были зацеплены за край его джинсов, упали, когда он встал. Перед тем, как выйти из душа, он провел рукой по своему лицу. Своей ногой он пнул вниз крышку унитаза и сел на него прежде, чем взять телефон. Его волосы все еще были в полном беспорядке, но каким-то образом он выглядел собранным.

— Да, — довольно холодно сказал он. Выражение его лица стало заостренным; он выглядел хмурым по сравнению с человеком, который встречал меня, или с человеком, который пригласил меня в душ, или с человеком, который целовал меня. Он послушал мгновение.

— Правильно. Пришли мне имейл позже. О, это мой возбужденный голос. Ты не представляешь.

Я начала подбирать вещи, которые были разбросаны по всей душевой. Я перевернула табурет вверх дном и сложила миски и яичную скорлупу внутрь.

Затем я вышла и прислонилась к раковине, а он стоял в середине ванной комнаты, глядя в телефон. Мое сердце все еще колотилось. Он наклонился ко мне, его плечо напротив моего, все еще глядя в телефон.

Мои мысли были киноэкраном, на который ничего не транслировали.

Через секунду он повернул свой телефон ко мне так, чтобы я могла видеть имейл на нем.

Коул выудил небольшой блокнот со своего заднего кармана. Он выглядел новеньким и брендовым, но, когда он открыл его, нервный, раскосый почерк на первой странице гласил:

Раскрой свою индивидуальность поклонникам в музыке на пути к Таргету^[23].

— Я думала, это шоу о том, как ты записываешь альбом? — спросила я, но, на самом деле, это не было вопросом.

— Кто будет это смотреть? — было ответом. Он нахмурился, глядя на страницу, но не так, как если бы был разочарован. Больше походило на небольшое недоумение от списка покупок, и он как будто обдумывал, как его выполнить.

— Ты на самом деле собираешься сделать все эти вещи?

— Может быть, — сказал Коул.