— Ты на самом деле собираешься сделать все эти вещи?

— Может быть, — сказал Коул. — Я предпочитаю думать о более приятных.

— Она хочет превратить тебя в катастрофу.

Он постучал блокнотом по своим губам.

— Она хочет, чтобы я казался катастрофой.

— Это одно и то же.

Он выражал полную незаинтересованность этой темой.

— Это просто спектакль. Я знаю, чего они хотят.

— Кто такие «они»? Как мы так резко получили множественное число?

— Массы. Люди. Ты смотришь телевизор?

Я смотрела телевизор. Я смотрела шоу Бейби. Я думала об этих камерах-на-уровне-колен. Идеальный угол, чтобы заснять кого-то во время его падения.

Я хотела сказать ему плюнуть на шоу и остаться здесь для меня.

Но это было противоположностью «не заходить так далеко».

Некоторые вещи начали транслироваться на киноэкран в моих мыслях, и все они могли заставить меня плакать, если бы это случилось.

Я оттолкнулась от раковины.

— Мне пора на работу.

— На работу, — эхом повторил Коул, как будто не слышал этих слов никогда раньше. — Как ты можешь работать и помогать мне разрушать мечты дюжины полных надежд басистов одновременно?

— Я не могу. И я не собираюсь присутствовать на твоем… твоей штуке. Я не являюсь частью шоу Коула Сен-Клера.

— Как это скучно, — лицо Коула старательно выражало равнодушие, но я знала, что он имел в виду «расстраивает» или «огорчает» вместо «скучно».

— Что же, вот так все и происходит в шоу Изабел. Позвони мне, когда в следующий раз будешь вне камер, — по некоторым причинам я становилась раздраженной. Что-то вроде, как если бы каждый раз мои чувства побуждались к действиям в первую очередь при помощи булавок и иголок.

Я открыла дверь ванной.

— Воу. Вот так? — спросил Коул.

— Вот так, — ответила я. — Холодно.

Я вновь ступила в поле видимости всех камер. Коул оставался вне зоны их доступа в ванной, приложив телефон к уху. Он одними губами сказал, что… меня, только не думаю, что глагол был «звонить».

Улыбка растянулась на моем лице вопреки моей воле. Его собственная ухмылка расцвела на лице так быстро, что я знала, он будет ждать меня, чтобы сделать что-то незабываемое.

На самом деле, нас таких было двое.

После ухода Изабел я почувствовал прилив энергии и готовность быть Коулом Сен-Клером. Чувство было таким сильным, что я вспомнил, как когда-то пытался достичь этого состояния при помощи наркотиков. Мысли об этом заставили меня представить, как однажды я был в поисках того, что я имею сейчас. Не именно в этот момент, позже, что будет в качестве награды за хорошее поведение. Приватный максимум в безобидной обстановке. Хоть я и думал об Изабел, я почувствовал всплеск дерзости и предвкушения, а какая-то часть меня уже планировала поиск сокровищ в Лос-Анджелесе.

Я забил на это, упрекая себя в том, что вообще вспомнил.

Я думал, как я был волком всего несколько часов назад. В последний раз было даже и это, сказал я себе. Это не было преступлением, но я не нуждался в превращении.

Затем я взялся за работу. Я позвонил Джереми по пути на пляж, несмотря на то, что я знал, что он мне скажет, потому что он был частью «Наркотики», и значит, он был частью меня.

Он ответил на четвертом гудке.

Я вглядывался в свое отражение в окнах магазина, пока шел по тротуару.

— Никаких шансов, что ты снова хочешь играть на бас-гитаре для меня, так?

— Эй, чувак, — ответил Джереми, в его неторопливой, легкой манере.