— Нет. Наверное, нет. Я не знаю. Заходи, заходи, заходи. Вверх, вверх, вверх.

— Приятно, что ты оделся для такого случая.

Коул бросил взгляд на себя; он ущипнул кожу на своей груди.

— Я не надел… Я надел штаны! Внутрь, внутрь. Заходи в мое логово.

Квартира оказалась неожиданной. Я обнаружила, что это был уникальный фокус Западного Побережья: взять здание, которое выглядело, как маленький гараж, и превратить внутреннюю часть в обширную, просторную жилую площадь.

Я сразу же смогла бы сказать, что эта модернизированная студия была оборудована для Коула, но не Коулом. Вычурная книжная полка, усыпанная Калифорнийскими безделушками, отделяла спальню от жилой площади. Обрамленные винтажные плакаты, изображающие путешествия, и поддельные винтажные неоновые лампы украшали стены. В гостиной на подставке был установлен довольно необычный на вид синтезатор, тонкий слой пыли скопился на динамике рядом с ним.

Синтезатор стал тем, что вернуло меня к реальности. Это действительно происходило.

Здесь было так много камер. Несколько на уровне коленей.

Единственное доказательство участия Коула в создании интерьера было в маленькой кухне: на стойке длиной в руку расположились три полупустых бутылки содовой, открытый пакет чипсов и остатки хот-дога, лежащие на пустой булочке.

— Это противно, — сказала я.

Я была недалеко от мусорного ведра так же, как и он, но осталась на месте, пока Коул раздраженно не фыркнул и не свалил большую часть мусора в корзину.

— Это был завтрак? Мне стоило захватить пончики снаружи? — спросила я.

В ответ, Коул схватил меня за руку. Немного резко он затащил меня в ванную и захлопнул дверь позади нас. Мое отражение появилось одновременно в зеркале и в полностью стеклянном душе.

— Эй…

Коул приложил палец к губам и закрыл дверь позади нас.

— Камеры. Камеры, камеры, камеры.

— Но не здесь? — я огляделась. Как и вся квартира, ванная была светлой и просторной. Много места для рок-звезды и меня. Я вдохнула и почувствовала запах освежителя воздуха и мыла, никакого аромата волка. Я должна была признать, что оставалась спокойнее, чем я ожидала.

— Ну, вон одна, — презрительно сказал Коул, указывая на камеру, лежащую в умывальнике шикарной раковины. Она была отключена и наполовину разобрана, исследованный труп.

— Откуда она взялась?

Он шагнул в душ, не включив его, шлепая босыми ногами по плитке внутри.

— Над кроватью. Мне интересно, как скоро они заметят ее пропажу. Заходи, дитя, и увидишь чудеса, что ждут тебя.

— Ты шутишь или сказал это про душ?

Коул прислонился спиной к стене душа, и я увидела сложенные полотенца на кафельных сидениях внутри. Желтый пластиковый кухонный табурет служил крошечным столом. Он сделал приглашающий жест.

Это был завтрак.

С шумным вздохом я шагнула в душ и села. Коул сел напротив. На столе была чаша с парой пончиков — они были восково-шоколадные, а не те, которыми заманивают девушек в квартиру. В миске находились два яйца и одно киви. В середине был пустой стакан; Коул потянулся и передвинул его на один дюйм ближе ко мне.

— Это фантастически, — сказала я. — Не хочешь ли ты рассказать о блюдах?

Коул хрустнул пальцами и начал указывать на еду по очереди.

— Здесь у нас глазированные миниатюрные шоколадные ваннокомнатные тортики с парафиновым топпингом. Здесь дуэт яиц от кур свободного выгула, которые, вероятно, сварены вкрутую, или, по крайней мере, долго были в воде. Здесь рядом с ними пушистое, зеленое яйцо. И это…

Он достал двухлитровую диетическую Кока-Колу у стены душа и наполнил мой стакан.