Вошли пассажиры Леона: двое копов из первой серии. В униформе. Один из них, как мне был известно, на самом деле закончил свое дежурство часом ранее, но согласился прийти в униформе, чтобы улучшить эффект от бомбы. Я не был идиотом. Я понимал, что никто не узнал бы их без униформы.

Я надеялся, что Беэйби впечатлила моя хитрость. Конечно, ей пришлось признать насколько неимоверно блестяще было вызвать копов обратно. Мне правда хотелось попросить Леона участвовать в этом, но я знал, что он согласится, чтобы меня осчастливить, а потом возненавидит это, когда его узнают в продуктовом. Так что, я так и не попросил его, хотя, у меня в голове Леон видится великолепным периодическим персонажем в шоу. Папа/брат/дядя/парень каждого.

Но мне хотелось, чтобы Леон был счастлив. Такова был миссия. Ну, одна из них.

Я обменялся любезностями с копами, просто вежливое вступление, типа спросить у них, прыгали ли они когда-то с парашютом или была ли у них лысая собака. Потом мы перешли к делу.

Фишка была в том, чтобы найти что-то для копов, что они смогут осуществить в студии без особых практических навыков. Конечно, один из них плоховато играл на басу, но это было не суждено обрезать для студийного трека. Хотя, они могли бы взять на себя перкуссию^[25]. Это будет мешать барабанам, но, вообще-то, все, что раздражало Лейлу, было бонусом.

Все копы сидели на хлопай-топай штуковинах, и оказалось, что девушка-полицейский (Дарла? Диана?) имела оперную подготовку, так что мы добавили немного дикости ко всему этому. Данте и понятия не имел о том, как использовать микшерный пульт или, может, у него не было ни единой идеи, как совместить нас, но все было в порядке, потому что кое-кто, чье имя звучало, как мое, был волшебником с синтезатором и мог управлять голосом, как будто это никого не касалось.

Все превращалось в нечто довольно хорошее. Это не было синглом, но начинало звучать, как один из тех чуждый-условностям^[26] треков, которым поклонялись некоторые фанаты, культовая классика, которой каким-то образом удалось быть проигрываемой еще долго после треков покруче, взорвавших чьи-то колонки. Несколько часов внутри, и я был довольно хорошего мнения о жизни. Это было не совсем смыслом, — им была Изабел — но это было подпунктом и хорошо работало.

Потом пропало электричество.

В искусственной темноте мы с Джереми переглянулись. Девушка-оперативник выругалась, просто одно короткое, грязное слово, типа крика. Кто-то вздохнул. Я подумал, что это Леон.

Я произнес в темноту:

— Скажи мне, что это автоматически сохранилось, Данте.

Данте не ответил, потому что не слышал меня. Без электричества он был просто парнем за стеклянной стеной.

Лейла сделала глоток своего чайного гриба — я слышал, как она делает это, что взбесило меня. Джереми заправил прядь волос за ухо.

Потом электричество вернулось.

Наушники все еще не работали, так что я стянул их и взял с собой в операторскую. Каждый компьютер пищал и жужжал, возвращаясь к жизни.

— Есть хорошие новости? — спросил я.

Данте посмотрел на меня. Вокруг его значков был только небольшой белый ободок. Он покачал головой.

— Ничего из этого?

Он сказал:

— Барабанный трек?

Потребовалась долгая минута, чтобы осознать правду: все странное и единственное в своем роде, что мы сегодня записали просто пропало. Мы могли перезаписать это, но оно звучало бы, как перезаписанное. Как будто сегодня никогда и не было. Как будто кто-то просто взял мое время и выбросил его. Как будто конечный срок, который всегда наступал, стал чуть ближе.

— И тебе не пришло в голову сохранить это в процессе? — сказал я. — Ты работал с проектом из шести человек и не подумал, что «в какой-то момент после барабанного трека я нажму на некоторые кнопочки на этой чудо-машине и сохраню его»?

— Я сохранил, — настаивал Данте.