|
Но это она сейчас так думала. А когда они все вместе ввалились в их, с Кириллом, квартиру… Наташа его даже не узнала. В костюме её свёкор выглядел совсем по-другому. Более… взрослым. И замкнутым. Ей было сложно представить, что такой человек может пнуть лежащего на полу человека ногой, каким бы уродом тот не был. Его вообще невозможно было представить в такой дикой обстановке. Настолько важным, степенным, деловым он казался… С его приездом атмосфера под реанимацией стала совершенно другой. Как будто кто-то выкачал прежний воздух, пропитанный паникой и отчаянием, и впустил свежий — полный спокойствия и надежды. И Наташа как будто захлебнулась им. Этим воздухом. Как если бы ее кто-то одним сильным движением вытащил из топкого болота ужаса, в котором она тонула. Наташа на своем стуле замерла, цепляясь за ощущение этого незыблемого покоя, и сидела, не замечая, как время бежит… А потом к ней подбежала Лариса Викторовна и все испортила.
Так вот, в костюме он был совсем другим. А сейчас… Наташа прижала руки к животу и чуть повернулась, чтобы лучше разглядеть Громова, он выглядел совсем иначе. Толстовка, потертые джинсы делали его образ более земным. Или могли бы сделать, если бы не та аура силы и опасности, исходящая от него точно так же, как совсем недавно — покой. Живот сжало новыми спазмами. Наташа закусила губу. Отвлекаясь на всякие глупости, можно было не думать о том, что в любой момент она может потерять ребенка. Озноб прошел по позвоночнику. Спина взмокла, а дыхание стало слишком частым, для того чтобы быть нормальным. Паническая атака. Это просто паническая атака… Наташа откинулась на подголовник и закрыла ладонями уши. Тихая музыка, играющая в салоне, едва не заставила её закричать. Некрасиво, как в раннем детстве. Том детстве, в котором она еще не приобрела «нормальные социальные навыки». Впрочем, что есть нормально? В ситуации, когда весь твой мир раскачивается из стороны в сторону, под угрозой вот-вот обрушиться… будет ли слишком странно, если она закричит? Кажется, Глеб Николаевич выругался. Почему-то именно это ее отрезвило. — Наташа! Наташ, ты меня слышишь? Скажи, что мне сделать? Наташ? Он съехал на обочину, резко затормозил и всем корпусом к ней обернулся. Огромная ладонь коснулась ее лица и чуть приподняла голову. Наташа не переносила чужих касаний. Для того чтобы чувствовать себя комфортно рядом с человеком, ей нужно было полностью ему довериться. Как матери… И как потом мужу. Но прикосновения свёкра не вызывали в ней отвращения. Даже когда он погладил ее по волосам, там, в тесном коридоре… А ведь с волосами вообще отдельная история. Их лучше не касаться. Совсем… никому. — Наташа! — впервые повысил тон Громов. — Да… — моргнула она. — Что происходит? — Ничего. Извините… Я немного странная, правда? — Нет, — дернул он головой, — ничего подобного. Так что все же случилось? — Думаю, все дело в панике… Да, — прохрипела Наташа. — Бывает. Ты как, дышать можешь? — Могу. Я… иногда до меня поздно доходит… Наташа отвела взгляд, сама не зная, почему разоткровенничалась. Она читала, что в действе над такими детьми, как она, другие дети обычно смеются. А потому Наташа очень стеснялась своих нетипичных реакций. Боялась настолько, что в какой-то момент вообще запретила себе проявление любых эмоций. Ну… вдруг она сделает что-нибудь странное и снова попадет впросак? Или, что еще хуже, поставит в неловкое положение любимых? Из-за этого многие думали, что она вообще не способна на чувства. Это было совсем не так… Она чувствовала, только выражала их совсем иначе. Точнее, выражала бы… если бы только позволила себе это делать. |
