На какое-то время всё стало спокойно. Ситуация была патовая, солдаты отнюдь не горели желанием жертвовать собой, заваливая нас трупами. Гранат у них, видимо, не было. Тем не менее, время исправно работало на них. Скоро мы проголодаемся и захотим спать. Тогда нас возьмут штурмом. На всякий случай Эванс высунул в окно только что очнувшегося хозяина дома, возможно, заложник их остановит. В оконную раму ударили пули, нда, плевать они хотели на заложника.

Так мы просидели часа два. Осаждавшие изредка постреливали по окнам, мы так же вяло отвечали. Начинало темнеть. В темноте нас и возьмут. Кого-то мы, безусловно, убьём, но таких будет мало, от силы десяток. Нужно как-то подсветить место вокруг дома.

Оказалось, что мысль материальна. Стоило только нам об этом подумать, как начавшая сгущаться тьма, вдруг озарилась вспышками пламени. К дому подходили солдаты с факелами. Много. Десятка два. Им надоело ждать, и, чтобы не терять людей при штурме, они решили просто поджечь дом. Просто и надёжно. Артефакт точно не сгорит, чего нельзя сказать о нас. Первый этаж каменный, но и он загорится, там деревянный пол, балки и перегородки. Кроме того, мы элементарно задохнёмся от дыма ещё до того, как сгорим.

Не сговариваясь, мы дали залп. Трое факелоносцев упали, но в ответ зазвучала беспорядочная стрельба, пули летели в окна с пулемётной частотой, а под прикрытием огня факелы полетели на крышу. Скоро послышался треск пламени, помещение стало затягивать дымом. Мы ещё пытались стрелять в окна по диагонали, но толку от этого не было никакого, солдаты просто отошли на безопасное расстояние и спокойно смотрели на разгорающийся пожар, держа окна под прицелом.

Ситуация, в которой мы оказались, легко описывалась одним русским словом из шести букв. Выхода не было никакого. Точнее, выходов было три. Сгореть, задохнуться, погибнуть от пули. Рассудив, что последний путь всё-таки менее мучительный, мы собрались было в последнюю атаку, но тут неожиданно заговорил заложник, который прекрасно понимал, что сам сгорит вместе с нами:

— Я могу вас вывести, — пробормотал он, кашляя и вытирая слезящиеся от дыма глаза.

— Что ты сказал?! — Эванс повернулся к нему, от удивления даже перестав кашлять.

— Отсюда есть выход, тайный ход. Прежний хозяин любил водить сюда любовниц, вот и сделал для себя ход, чтобы не вызывать подозрений.

— Где он?!! — прорычал я.

— Я покажу, только возьмите меня с собой, — он на четвереньках подполз к комоду и попытался его отодвинуть. Получалось плохо. К нему подбежал Курт и легко отшвырнул мебель в сторону. Под комодом действительно обнаружился люк. Потайной ход был сделан оригинально, через первый этаж проходила несущая каменная стена, внутри которой и был сделан узкий лаз, в стенку которого были вбиты железные скобы.

— Куда он выходит? — спросил Эрнесто, только что закончивший бинтовать плечо обрывками рубахи.

— Здесь недалеко, за городом, да быстрее же вы!

Торопиться, и правда, была причина. Пламя уже охватило потолок и стены, сухое дерево горело отлично, едкий дым разъедал лёгкие. Первым пошёл Курт, следом хозяин дома, потом Сэм, дальше Эванс и Фёдор, я подполз к люку, а близнецы продолжали изредка постреливать в окна, имитируя оборону.

— Парни! Завязывайте, пора! — крикнул я им.

Билл, кивнув, встал и начал двигаться ко мне, следом пошёл Эрни, который на секунду неудачно встал напротив окна. Не знаю, зачем солдатам понадобилось стрелять в людей, которые и так сейчас сгорят заживо, но они выстрелили и выстрелили удачно. Пули в трёх местах пробили грудь Эрни, он издал хриплый булькающий стон, сделал шаг вперёд и упал на руки брата. Бледный растерянный Билл смотрел на меня выпученными глазами и не двигался с места. Это уже однажды было в их прошлой жизни, только тогда Эрни сидел над телом застреленного брата и предпочёл тоже не оставаться в живых.