– Ну, так не беспокойтесь, миссис Хатчисон. Все остается по-прежнему, но с одним условием.

Бонни затаила дыхание.

– Конечно, должно быть условие. Остается надеяться, что выполнимое.

– Ты не станешь впутывать мою дочь в ту ложь, которую сочинили вы с Веббом!

– Л…ложь…

Элай горько усмехнулся и покачал головой.

– Клянусь Богом, ты никогда не уймешься… Хатчисон тебе такой же муж, как и мне, и мы оба знаем это. Ты можешь болтать любой вздор, но не смей говорить маленькой девочке ничего, кроме правды, иначе ты очень пожалеешь об этом. Поняла?

– Я вообще не понимаю о чем ты говоришь!

– Ты прекрасно меня понимаешь, врунишка. Тебе нравится доводить меня до безумия, вот и все! Я подумал: может, выпороть тебя прямо сейчас.

– Жаль, что тебе в голову приходят такие мысли. Но если ты дотронешься до меня, я тебя… я тебя…

Элай неторопливо расстегнул пуговицы на манжетах, закатал рукава.

– То – что? – спокойно спросил он.

– Я пожалуюсь начальнику полиции!

– И он обвинит меня в том, что я выпорол мэра? Ужасно! Должно быть беспрецедентное обвинение! Не смеши меня, Бонни.

Между тем Элай подбирался к прилавку, было, похоже, что он намерен выполнить свою угрозу. Бонни потеряла голову от ярости и страха, однако поняла, что не стоит подливать масла в огонь.

– Ты же всегда считал, что нельзя бить женщин, – пролепетала она.

– Я считаю, что нельзя ставить им синяки под глазами или ломать кости, – уточнил Элай, приближаясь, – но я готов оставить рубцы на твоей…

– Элай, Бонни! – Джиноа впорхнула в магазин, шелестя юбками и в самом радужном настроении, – как приятно видеть, что вы мирно беседуете! Совсем как в старые добрые времена!

Бонни закрыла глаза и вознесла благодарность небесам. Когда она решилась открыть их, то веселые искорки в глазах Элая сказали ей лучше всяких слов, что он только дразнил ее. Кивнув Джиноа, он повернулся и вышел.

Джиноа сияла.

– Вы такая прелестная пара! Жаль, что Элай должен спешить…

– В самом деле? – Бонни с трудом улыбнулась, – он теперь работает на заводе, знаешь?

Радость Джиноа испарилась.

– Да, знаю.

Бонни очень хотелось проявить гостеприимство. Овладев собой, она любезно спросила:

– Не выпьешь ли со мной чашку чая? Я как раз собираюсь закрывать магазин.

– Очень жаль, но я спешу на почту. Ты будешь на пикнике?

Бонни с готовностью ответила:

– Конечно, буду, Джиноа.

– Великолепно! Ну, побегу… Да, я забыла: Кэтти и Роз у меня. Они наслаждаются, слушая граммофон, и я не удивлюсь, если они весь вечер проведут со мной.

Бонни кивнула.

– Пожалуйста, отправь их домой в своем экипаже. Я не хочу, чтобы они шли пешком в темноте.

– Разумеется, Бонни, как ты могла подумать, что я поступлю иначе?

– Прости, – сказала Бонни, – был такой трудный день, я плохо соображаю.

– Бедняжка, – пробормотала Джиноа, – у тебя такая тяжелая работа! – С этими словами мисс Мак Катчен поспешно удалилась.

Бонни опустила шторы и закрыла дверь. После стычки с Элаем и Эрлиной Кэлб ей хотелось побыть одной.

Бонни заглянула в буфет. Должно быть, она поступила опрометчиво, пригласив Вебба поужинать, но ей хотелось поговорить, особенно после встречи с Элаем. Элай, конечно, пошутил, сделав вид, что намерен выпороть Бонни, но был предельно серьезен, предупредив ее насчет Розмари.