Очень. Ты тоже?

От утвердительно кивает головой, и мы ненадолго замолкаем. Но лед сломан, и я через пару минут интересуюсь:

Томми твой брат?

Да, присматриваю за ним, пока мама приводит дом в порядок. — И поясняет: — Мы недавно переехали…

Значит, будем соседями, — улыбаюсь ему. — Элиас скоро пойдет в садик, но этим летом мы часто будем здесь появляться. Хорошо, если мальчики подружатся.

Да, было бы здорово, тем более, что мы пока никого здесь не знаем, — голос у парнишки низкий, ломающийся, как у птенца, готового вот-вот вылететь из гнезда.

Меня зовут Джессика, — протягиваю ему руку для знакомства.

Он смущенно отвечает на рукопожатие:

Пауль. Пауль Шрайбер, — кидает он отрывисто. — Мы из Мюнхена.

О, далеко же вас занесло! — отзываюсь я не без удивления. — Надеюсь, вы легко адаптируетесь на новом месте…

Не люблю большие города и многолюдство, — признается Пауль совсем тихо, и я проникаюсь к нему еще большей симпатией. В этом мы с ним похожи — я легко понимаю его чувства. — А вот маме придется несладко, — он улыбается. — Она всегда была очень общительная. Но ничего, — добавляет уже серьезнее, — все ко всему привыкают!

Мы беседуем еще какое-то время, а потом расходимся каждый в свою сторону, и я не могу не признать, что это было лучшее мое знакомство за последнее время. Правда, тогда я еще не знала, что вслед за первым последуют и еще два других, каждое из которых сулит мне все новые и новые треволнения…

Треволнение «номер один» ворвалось в мою жизнь ровно через четыре дня, когда я вся такая абсолютно безмятежная и ни к чему такому морально не готовая пришла с сыном все на ту же детскую площадку и присела все на ту же деревянную скамейку, мгновенно отметив для себя, что среди присутствующих здесь мамочек, нет ни одной мне знакомой.

И тут происходит это! Мимо меня вихрем проносится ребенок, на ходу размахивающий руками и выкрикивающий имя моего сына. Томми, узнаю я мгновенно и начинаю озираться в поисках его брата, который, как я полагаю, должен к нему, по обыкновению, прилагаться. Но как же я ошибалась: в этот раз к ребенку прилагается не его старший брат, а… нечто невероятное в вихре блондинистых локонов ниже плеч и тоненькой фигурки на высоченных каблучках! Это «приложение», еще издалека заприметившее меня, расплылось в самой счастливейшей из улыбок, заставив меня застыть с раскрытым ртом.

Если бы мой муж увидел меня сейчас, то здорово бы повеселился! Мало что в этом мире может настолько поразить меня, чтобы я раскрыла рот от удивления, но именно сейчас был один из тех редчайших случаев, и я была тут совершенно одна… Помогите!

Вы та самая Джессика! — восклицает невероятное видение, заключая меня в свои густо пахнущие чайной розой объятия. Вы должны понять: я никогда не обнимаюсь с незнакомыми людьми! Но этой женщине, похоже, нет абсолютно никакого дела до всех моих принципов, она как огромный вражеский таран, пробивающий двери осажденной крепости силой своего обаяния.

Продолжаю пребывать в неком моральном ступоре, но, по крайней мере, закрываю рот… и словно плыву на волнах дикой розы, запах которой обволакивает блондинистую незнакомку, как доспехами.

Я вас сразу узнала по описанию моего сына, — заглядывает она мне прямо в глаза, словно пытаясь прочитать в них мой откик на каждое свое слова. Но отклика пока нет, и незнакомка продолжает: — Пауль, Пауль Шрайбер, мой сын, вы познакомились с ним на этой площадке пару дней назад. Он сказал, что наши мальчики неплохо поладили между собой… сказал, что вы любите читать, прямо как он сам, хотя я, если честно, до сих пор не понимаю, в кого он такой у меня уродился… Я, знаете ли, вообще не люблю чтение, ни-ни, это не мое, скучно, зато я люблю готовить! Особенно печь.