-  Прости, я не знал. Старт состоится восемнадцатого мая в двенадцать дня.

    Помолчали.

    -  А ты давно здесь работаешь?

    Гилязетдинов с недоверием смотрит на Кулика, ожидая нового подвоха, и настороженно спрашивает: - А что?

    -  Да ты не обижайся, друг, - Полтора года. А ты?

    -  Пятый год уже здесь… Да-а!.. - Кулик любовно смотрит на отливающий изумрудным блеском корпус астролета. - Пришлось поработать над этой игрушкой. Знаешь, что такое ядерная сварка нейтронитных швов?

    -  Слышал. - Гилязетдинов иронически усмехается. - Это не диковинка. Академик Самойлов в центр Галактики летит и то не хвастается…

    -  И везет же людям! - с завистью произносит Кулик. - Ты полетел бы с ним?

    -  Еще бы!

    -  Путешествие не из близких, - заметил кто-то за их спиной, видимо желая принять участие в разговоре.

    Но в это время на диспетчерской засиял зеленый сигнал.

    Почти одновременно раздался возглас:

    -  Вот они!

    Все как по команде повернули головы на северо-восток: в черной бездне неба ослепительно горит точка. С каждой секундой она увеличивается в размерах, на глазах превращаясь в подобие хвостатой кометы. Все ближе, ближе… Вот уже отчетливо виден серебристый корпус ракеты. Повернувшись дюзой к Луне, она начинает торможение. Лунный мир - это мир безмолвия. Поэтому странно видеть, как в полной тишине содрогается корпус ракеты, медленно опускающейся на огненном столбе реактивной струи.

    Вскоре в той же стороне небосвода вспыхивает еще несколько подобных звездочек. До конца дня на космодроме царит необычайное оживление: через каждые полчаса приземляется ракета с очередной партией провожающих. Бурлящее море людских голов в прозрачных шлемах заполнило до краев площадь перед зданием космопорта.

    Реальность гравитонного астролета как-то сразу успокоила меня. Вплотную я с ним стал знакомиться на другой же день после нашего прибытия на Главный Лунный космодром. Грандиозная стартовая эстакада потрясла мое воображение: ее длина равнялась двенадцати километрам, а выходная арка оканчивалась на высоте восьми километров, опираясь на самый высокий пик Апеннин. Трехсотметровое тело «Урании», напоминающее ископаемого рыбоящера, покоилось на тридцати шести стартовых тележках.

    Обычные атомные жидкостно-реактивные двигатели сообщают тележкам в конце разгона скорость, равную трем километрам в секунду. Эта скорость вполне достаточна для отрыва «Урании» от Луны. Дальше вступит в действие гравитонный прожектор астролета.

    По сравнению с громадами фотонных ракет, на которых я летал прежде, «Урания» кажется малюткой. Но я уже знал, что эта малютка тяжелее старинных дредноутов. Восемьдесят две тысячи тонн - вот сколько весит ее изящная конструкция! При сравнительно небольших размерах ракеты этот вес показался мне неправдоподобно громадным.

    Академик Самойлов разрешил мое недоумение:

    -  Столь колоссальный вес придал астролету нейтронит. Ты ведь о нем слышал: этот металл занимает в таблице Менделеева особое место. Атомы нейтронита содержат только нейтроны и другие электрически нейтральные частицы. Нейтронит во всех отношениях является чудо-элементом. Нейтронит - это как бы веха, разделяющая мир обычного вещества и мир антивещества, плюс-материи и минус-материи. Свойства его фантастичны. Он страшно тяжел: один кубический сантиметр нейтронита весит четыре тонны!

    Это самое твердое, самое плотное, самое инертное вещество во Вселенной.