Мануил и сам думал ранее над тем, чтобы основать христианский православный Орден, который мог бы хоть что-то противопоставить латинским орденам. Но система государственного управления в Византийской империи не могла допустить наличие такой силы, как некий воинствующий орден. И без этого хватает потрясений и попыток государственных переворотов в империи. А вот где-то на периферии, а Мануил вопреки здравому смыслу считал Русь периферией Византийской империи, существование воинствующего ордена вполне возможно. Главное, чтобы эта организация не была направлена против Византии.

Но, почему он буквально два часа назад вспоминал те хроники византийских авторов, где описывались походы русов на Византию?

*…………….*………….*

Войдя в дом, я сразу обратил внимание на то, что внутри горниц-комнат было много росписи на стенах. Цветочные орнаменты на штукатурке исполнены очень даже красиво, я бы сказал, что профессионально. Именно это более всего меня заинтересовало. Я еще особо не встречал проявления художественного творчества в этом времени.

Вернее, не так. В том же Киеве храмы были расписаны, и даже неплохо, но и архитектура, и роспись — все это связывали с византийскими мастерами, никогда с русскими. Митрополиты, присылаемые на Русь из Константинополя, привозили с собой зодчих, художников, при этом иконопись так и не развили на русских землях. Но здесь, почитай, в захолустье, я увидел профессиональные, или же талантливые рисунки, не по канону, а по фантазии и творческому порыву творца, что было отчетливо видно в замысловатых узорах.

— Владислав! — воскликнул Арон, который сидел за столом в самой большой горнице.

— Вот, как и обещано было, прибыл твой… Вызволитель, — усмехнулся Кучка, пытаясь меня взять за плечо, чтобы подтолкнуть вперед.

Я увернулся от такого панибратства, а рука боярина потянула все его тело вперед. Степан Иванович пошатнулся, сделал шаг, но удержал равновесие. Последовал гневный взгляд, который я без труда выдержал.

— Ты помни, что гость, может быть, и не гостем вовсе, — прошипел Кучка.

— Ты прав, боярин, так бывает, — спокойно отвечал я.

Пришло понимание понимание: тактика и модель поведения, что были выбраны мной ранее, не могут работать. Нужно срочно перестраиваться. А все потому, что боярин слишком многое позволяет себе. Есть вещи, которые нельзя никому оставлять безнаказанными.

Еще немного «игры в гляделки» и Кучка, усмехаясь каким-то своим мыслям, все же переводит ситуацию в шутку.

— Это вот какие молодые нынче пошли! Никакого почета к старикам, — усмехнулся Кучка.

— Какой же ты, боярин, старик? В своем расцвете нынче, — сказал я, отзеркалив улыбку Степану Ивановичу.

Холодная война предотвратила горячую фазу. Я для чего-то нужен Кучке, ну а он пока мне. Так что будем любезничать, но уже прекрасно понятно, и мне и моему оппоненту, что нам предстоит стать врагами. Может так быть, что Кучка просто не хочет обострять отношения с Братством. Моя смерть в его доме не оставляет шансов Братству остаться в стороне. Все я тысяцкий.

— Я оставлю вас, говорите! А люди твои пусть идут в трапезную и там отобедают, — сказал боярин, бросил взгляд на одного из воинов, который был внутри горницы, и ушел.

Не наедине он оставил нас с Ароном, а под присмотром. А я чувствовал себя не тем, кто приходит в тюрьму навестить товарища, а уже, пожалуй, заключенным.

— Ты как, купец? — спросил я у Арона.

— Как в клетке зверь какой диковинный. Кормят от пуза, иногда разговаривают, но клетку закрывать не забывают. По какому праву он меня держит тут? Я к тебе шел, — стал возмущаться Арон, а я приложил палец ко рту, показывая, чтобы он не говорил громко.