Ланя заговорила совсем тихо, но мой крик сразу свернулся:

— У тебя один выход… Ты можешь быть спокойна, если только Риты не будет. Совсем не будет.

— Да ты что говоришь? — пролепетала я, отступая, но Ланя подставила сзади стену, и я уперлась в нее спиной.

— Ничего страшного, — без эмоций произнесла она. — В крайнем случае отлежишь в больнице еще полгодика… Всем известно, что ты не в своем уме. Обострение болезни во время беременности. Состояние аффекта после разговора с ней. Ты же знаешь, сколько может наплести хороший адвокат! Уж твои родители вывернутся наизнанку, чтобы его заполучить… Так что, возьми нож покрепче и отправляйся к ней. Режиссер уже научил тебя, как это делается…

— Откуда ты знаешь Режиссера? — насторожилась я. — Тебя же тогда здесь не было! Вы что, заодно с ним?

Ланя терпеливо вздохнула:

— И я здесь была… И конечно, мы заодно… Как бывают заодно люди, когда им угрожают.

— Ланя, Ланя! Что с тобой случилось? Ты же всегда была такой тихой и милой…

— Нельзя оставаться милой, когда речь идет о жизни и смерти…

— Смерти?

Ее черные глаза надвигались, а я как завороженная не могла отвести взгляда. Ланя подобралась так близко, что ее дыхание обдало меня холодом, и в какой-то момент мне даже почудился скрип снега. Но это, наверное, листы шуршали под ногами, потому что мы топтались прямо по ним. Губы у меня онемели, я никак не могла возразить Лане, и только покорно погружалась во тьму ее глаз. Отчего-то саднило то одну, то другую ладонь, но эта маленькая загадка раскрылась, когда было уже поздно: я стояла в коридоре Ритиной квартиры со скальпелем в руке и с ужасом смотрела в глаза ее мужу. Видимо, я разбудила его: Андрей часто моргал и все кривился, удерживая зевоту. Он был невысоким, на полголовы ниже меня, и щупловатым. Рядом с Ритой он просто переставал существовать.

— Ты что, Томочка? — спросил Андрей, подавив очередной зевок. — Не поздно гулять одной? Тебя никто не обидел?

— Ты у Риты перенял манеру душить вопросами? — огрызнулась я, не зная, куда деться от стыда.

Скальпель я положила на тумбочку. Андрей не обратил на него никакого внимания, и мне подумалось, что, может, мой инструмент убийства такое же порождение больного рассудка, как кинжал Макбета?

— Ее нет, но ты проходи. Я просто лег пораньше. А Рита в…

— В Лондоне?!

Он удивился:

— Почему в Лондоне? Нет, она в Доме художника. С чего ты взяла, что она в Лондоне? А-а, — опомнился он, — твой англичанин! Я, кстати, и ни разу его и не видел. Томочка, это правда, что ты… Ну, что у тебя ребенок будет?

Я кивнула и отступила к двери:

— Я пойду.

— Подожди, подожди, — Андрей неожиданно перешел на шепот и оглянулся, как неопытный заговорщик. — Пойдем, я тебе кого-то покажу… Да не разувайся!

Сжав мои пальцы горячей со сна рукой, он провел меня мимо их спальни к дверям той комнаты, что когда-то считалась Ритиной студией, а потом утратила свое значение. Удержав меня, Андрей взволнованно зашептал:

— Только не разбуди! Все вопросы, когда выйдем, ладно?

Замирая от предчувствия чего-то то ли страшного, то ли замечательного (о, как Пол выговаривал это слово!), я сделала несколько шагов в темноту и, присмотревшись, увидела, что на кровати у стены кто-то спит. Хорошо, что Андрей предупредил меня, иначе я обязательно вскрикнула бы, разглядев свою бывшую воспитанницу.

— Не может быть!

Он рывком вытащил меня из комнаты, и тут уж я забросала его вопросами.