Вначале я различал бормотанье полумесяца, но вскоре оно начало сливаться для меня в какую-то кашу, и я уже не понимал смысла. Одна только Трупп неутомимо взмахивала крыльями.

– Ты еще жив, мальчишка? – изредка интересовалась она.

– Жив, – подтверждал я.

– Очень жаль, – неизменно отвечала Гарпия. – Если будешь отбрасывать копыта, предупреди меня. Я люблю наблюдать, как люди играют в ящик.

Экономя силы, я не отвечал, только крепче вцеплялся ей в волосы. Перед глазами, стоило мне несколько секунд не моргать, все начинало двоиться. Боясь потерять сознание, я считал удары крыльев, но всякий раз начинал сбиваться уже на втором десятке.

Вскоре я вообще потерял способность считать. Мне чудилось, что в голове у меня все спеклось. Я почти лежал на шее у Гарпии и наблюдал, как в раскаленном воздухе проплывают караваны, и тощие погонщики в полосатых халатах мерно покачиваются между верблюжьих горбов. Изредка караваны сменялись то высохшим руслом ручья, то распятым саксаулом, замершим на песке. Потом мне стали мерещиться бегущие пластилиновые человечки, хихикающие тоненькими голосками. В толпе пластилиновых человечков я узнал Настю и Ягге.

«А вы здесь зачем? Не ходите с ними, они вас заманивают!» – хотел крикнуть я, но они уже скрылись. При этом обнаружилось, что у Ягге и Насти такие же пластилиновые мягкие лица, как у человечков. На деревянной ноге быстро спешил куда-то дедушка Вурдик. Проскакал черный оскаленный череп, не сводя с меня взгляда своих пустых глазниц. Дальше началась полная абракадабра вроде хора стеклянных куколок, которым управляла старуха с лимонным носом – Зеркалица. Миражей было столько, что, когда внизу в знойном мареве показалась чудовищная, сложенная из выщербленных камней пирамида, я поначалу решил, что это тоже мираж.

Гарпия снизилась и, особенно не церемонясь, сбросила меня на песок. Я пополз по песку, пытаясь подняться, но это удалось мне лишь со второй или третьей попытки.

Трупп презрительно наблюдала за мной.

– И этот полутруп хочет воевать с Фараоном! – сказала она. – Посмотри на пирамиду, мальчишка! Когда двенадцать тысяч лет назад я вылупилась из яйца, Безумная Пирамида уже была такой же старой. О Фараоне ходили скверные слухи. Настолько скверные, что даже мне порой становилось не по себе. А тут еще это нелепое родовое заклятие, вынудившее нас подчиняться тому, кто владеет ключом. Но, думаю, это ненадолго. Фараон уничтожит тебя, заберет ключ, и нам с сестрой не придется выполнять твои нелепые прихоти.

Гарпия взмахнула крыльями и тяжело взлетела.

– Прощай, человечек! Перед тем как отправляться к Фараону, я бы советовала тебе напиться. Колодец здесь недалеко, – крикнула она, кивнув в направлении группы засохших деревьев.

Проводив взглядом Гарпию, я побрел к колодцу. Ноги вязли в песке. Мне хотелось только одного – пить, а потом упасть и лежать неподвижно. Настя, Ягге, пальцы Красной Руки, Фараон в склепе, даже человеческий мир, куда я так мечтал вернуться, стали вдруг не важны.

– Рожденный ползать – летать не может. Все мосты сожжены. Верблюды щедро делятся с людьми шерстью и мясом, – бормотал талисман, изредка принимаясь хихикать.

Ему было весело, мне – нет.

2

Трупп не соврала. Колодец находился там, где она указала.